VII ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

VII Вселенский собор. Икона

Память в неделю, ближайшую к 11 октября [1]

• Никея на карте: Яндекс.Карта, Google-карта (нет точных координат)

Подготовка к Собору

31 августа 784 г. патриарх Павел IV отрекся от престола и удалился в монастырь, сокрушаясь о своем невольном соучастии в иконоборчестве и советуя для устранения раскола Церкви созвать Вселенский Собор [2]. Вскоре он скончался, и на его место по единодушному решению духовенства и властей был избран имп. секретарь (асикрит) Тарасий, известный своей ученостью. Избрание на Патриаршество мирянина было вызвано необходимостью поставить во главе Церкви не только ученого богослова, не замешанного в иконоборчестве, но и рассудительного гос. мужа, чья помощь была необходима Ирине в деле восстановления церковного мира. Тарасий согласился занять Константинопольскую кафедру лишь после того, как император и императрица публично высказались за проведение Вселенского Собора, несмотря на недовольство отдельных лиц из «народа» (очевидно, военных) [3]. На Рождество 784 г. свт. Тарасий был возведен на высшую ступень церковной иерархии.

В соборном послании (синодике) папе и вост. патриархам свт. Тарасий оповестил о своем избрании на Патриаршество из светского чина и исповедовал почитание икон и верность решениям 6 Вселенских Соборов, выразив неодобрение «новшествам» (то есть иконоборческому лжесобору). Особо было упомянуто правило Трул. 82, где говорится об иконографии Христа. Папа и патриархи приглашались посодействовать заботам имп. власти о восстановлении икон и воссоединении Церкви; свт. Тарасий просил их изложить свое мнение по этому вопросу и прислать представителей на Собор [4].

Имп. Константин VI и имп. Ирина направили папе Адриану указ (divalis sacra, venerabilis jussio), датированный 29 авг. 785 [5], призывавший папу прибыть в Константинополь «для утверждения древнего предания о досточтимых иконах» или прислать своих представителей [6].

Реакция папы Адриана

Папа Адриан ответил 2 посланиями от 26 окт. 785 [7], в которых с особой настойчивостью проводилась идея главенства Римской Церкви. Послания были зачитаны во 2-м деянии Собора [8]. В ответе императору и императрице папа, выразив радость по поводу их намерения восстановить иконы, призвал их подражать святым Константину и Елене, которые «православную веру объявили всенародною и возвысили святую кафолическую и апостольскую духовную мать вашу, Церковь Римскую, и вместе с прочими православными императорами почитали ее, как главу всех Церквей». Далее папа рассуждает о первенстве Римской Церкви, отождествляя Православие с ее учением; в качестве обоснования особого значения кафедры ап. Петра, которой «всеми верующими в мире должно быть оказываемо великое почитание», папа указывает, что этому «князю апостолов… Господом Богом дана власть вязать и решить грехи на небесах и на земле… и вручены ключи Царствия Небесного» (ср.: Мф 16. 18–19; греч. версия послания наряду с ап. Петром всюду добавляет ап. Павла). Доказав древность иконопочитания пространной цитатой из Жития папы Сильвестра, папа вслед за свт. Григорием I (Великим) Двоесловом утверждает необходимость икон для наставления неграмотных и язычников [9]. При этом он приводит из Ветхого Завета примеры символических образов, создававшихся человеком не по своему разумению, но по Божественному вдохновению (Ковчег Завета, украшенный золотыми херувимами; медная змея, созданная Моисеем — Исх 25; 37; 21). Приведя места из святоотеческих творений (блж. Августина, святителей Григория Нисского, Василия Великого, Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского, Афанасия Великого, Амвросия Медиоланского, Епифания Кипрского, блж. Иеронима) и большой фрагмент из слова свт. Стефана Бострийского «О святых иконах» [10], папа «коленопреклоненно умоляет» императора и императрицу восстановить святые иконы, «чтобы наша святая кафолическая и апостольская Римская Церковь приняла вас в свои объятия».

В заключительной части послания (известной лишь в лат. оригинале и скорее всего не зачитывавшейся Собору [11]) папа Адриан ставит условия, при которых он согласен прислать своих представителей: проклятие иконоборческого лжесобора; письменные гарантии (pia sacra) со стороны императора и императрицы, патриарха и синклита беспристрастности и безопасного возвращения папских посланцев даже в случае их несогласия с решениями Собора; возвращение конфискованных владений Римской Церкви; восстановление юрисдикции папы над церковным округом, отторгнутым при иконоборцах. Заявив, что «кафедра св. Петра на земле пользуется первенством и учреждена с тем, чтобы быть главою всех Церквей Божиих», и что только к ней может относиться название «вселенской Церкви», папа выражает недоумение по поводу титулования патриарха Константинопольского «вселенским» (universalis patriarcha) и просит, чтобы впредь это титулование никогда не употреблялось. Далее папа пишет, что был обрадован вероисповеданием патриарха Тарасия, но возмущен, что на высшую церковную степень возведен человек светский (apocaligus, букв.— снявший военные сапоги), «ибо таковым совершенно не знакома обязанность учительства». Тем не менее папа Адриан соглашается с его избранием, поскольку Тарасий участвует в восстановлении святых икон. В конце, обещая императору и императрице покровительство св. Петра, папа ставит им в пример Карла Великого, который покорил «все варварские нации, лежащие на Западе», и вернул Римскому престолу отнятое у лангобардов «наследие св. Петра» (patrimonia Petri).

В ответном послании самому патриарху Тарасию (без даты) папа Адриан призывает его всячески содействовать восстановлению иконопочитания и деликатно предупреждает, что, если этого не будет сделано, он «не осмелится признать его хиротонию». В тексте этого послания вопрос о титуле «вселенский» не поднимается, хотя также присутствует фраза о том, что кафедра св. Петра «есть глава всех Церквей Божиих» (греч. версия в ключевых пунктах точно соответствует лат. оригиналу, взятому Анастасием Библиотекарем в папском архиве [12]).

Реакция восточных патриархов

Посольство к вост. патриархам (Политиану Александрийскому, Феодориту Антиохийскому и Илии II (III) Иерусалимскому), чьи Церкви находились на территории Арабского халифата, встретилось со значительными трудностями. Несмотря на перемирие, заключенное после опустошительного похода буд. халифа Харуна ар-Рашида в 782 г., отношения империи с арабами оставались напряженными. Узнав о цели посольства, православные Востока, привыкшие со времен прп. Иоанна Дамаскина отстаивать иконопочитание от нападок византийцев, не сразу поверили в резкий поворот церковной политики Константинополя. Посланцам было объявлено, что всякие офиц. контакты с патриархами исключены, поскольку из-за подозрительности мусульман могут привести к опасным последствиям для Церкви. После долгих колебаний вост. духовенство согласилось направить на Собор двух отшельников, Иоанна, бывш. синкелла патриарха Антиохийского, и Фому, игумена монастыря прп. Арсения в Египте (впоследствии митр. Фессалоникийского). Они доставили ответное послание императору и императрице и патриарху, составленное от имени «архиереев, священников и монахов Востока» (зачитано Собору в 3-м деянии [13]). В нем выражается радость по поводу правосл. исповедания патриарха Тарасия и воздается хвала имп. власти, «которая есть сила и твердыня священства» (в связи с этим цитируется начало преамбулы к 6-й новелле Юстиниана), за восстановление единства веры. В тексте не раз говорится о тяжелом положении христиан под гнетом «врагов креста» и сообщается, что переписка с патриархами невозможна; направляя в качестве представителей всех православных Востока отшельников Иоанна и Фому, авторы послания призывают не придавать значения вынужденному отсутствию на Соборе вост. патриархов и епископов, тем более если прибудут представители папы (как прецедент упоминается VI Вселенский Собор). В качестве общего мнения православных Востока к письму приложен текст соборного послания Феодора I, прежнего патриарха Иерусалимского (ум. после 767), направленного им к патриархам Косме Александрийскому и Феодору Антиохийскому. В нем обстоятельно изложено вероучение 6 Вселенских Соборов и с надлежащим богословским обоснованием исповедуется почитание святых мощей и честных икон [14]. Особая роль на предстоящем Соборе отводилась южноиталийскому духовенству. Области Юж. Италии и Сицилии, отторгнутые от церковной юрисдикции папы при императорах-иконоборцах, служили местом укрытия для многочисленных иконопочитателей. Сицилийские иерархи, подчиненные Константинополю, выступали посредниками при урегулировании отношений с папой: имп. послание папе Адриану доставил Константин, еп. Леонтинский; патриаршее — делегация с участием Феодора, еп. Катанского. В соборных деяниях епископы из Юж. Италии, а также диак. Епифаний из Катаньи, представитель Фомы, митр. Сардинского, перечисляются среди митрополитов и архиепископов, выше епископов др. областей.

Представительство регионов на Соборе отражает политические реалии Византии кон. VIII в.: большинство епископов прибыло из зап. областей М. Азии; из разоренных арабами вост. провинций прибыли лишь неск. человек, а области континентальной Греции, занятой слав. племенами и лишь недавно отвоеванной Ставракием (783–784), не были представлены вовсе. Крит в первых 3 деяниях был представлен только митр. Илией.

Открытие Собора в Константинополе и его срыв военными

Летом 786 г. в Константинополь собрались помимо представителей папы и вост. духовенства митрополиты и епископы из провинций и многочисленные монахи. Однако иконоборцы не спешили сдавать позиции. Оказалось, некоторые влиятельные митрополиты были готовы отстаивать от «посягательств» решения иконоборческого «вселенского собора» 32-летней давности. В Константинополе они начали устраивать совещания против нового Собора, однако свт. Тарасий пресек эти действия, предупредив, что «в Константинополе есть епископ» и устраивающие сборища без его ведома подлежат низложению [15]. Главная опасность заключалась в том, что иконоборчество было популярно среди военных и их могли попытаться вовлечь в решение догматического вопроса. Так и случилось.

Накануне открытия Собора расквартированные в столице части имп. гвардии (схолы, экскувиторы и др. тагмы), находившиеся под командованием офицеров, сделавших карьеру при имп. Константине V, стали открыто проявлять сочувствие противникам иконопочитания; взбунтовавшиеся военные шумно протестовали. Патриарх обратился к императрице, было решено проводить Собор.

Собор открылся утром в понедельник 7 августа 786 г. (по Феофану; свт. Тарасий в речи на Соборе говорит о «календах августа», 1 авг. [16]) в столичном храме Св. апостолов под председательством патриарха св. Тарасия; имп. Ирина и имп. Константин VI наблюдали с хор (катехумения). Заседание началось с чтения мест в защиту икон из Свящ. Писания и осуждения иконоборческого лжесобора. В это время у храма собралась толпа, а затем внутрь ворвались вооруженные воины, угрожая расправой патриарху и всем иконопочитателям. Увещевания придворных и попытки имп. телохранителей навести порядок еще более распалили бесчинствовавших солдат, и император и императрица вынуждены были через кубикулярия приказать собравшимся разойтись во избежание насилия. Свт. Тарасий в сопровождении православных епископов и монахов удалился в алтарь, а его противники поспешили выйти к толпе, объявляя о своей победе [17]. В то же время последовало объявление о начале похода на Восток против мнимого нападения арабов. Тагмы, составлявшие в эту эпоху основу действующей армии, были переправлены в М. Азию, а в Константинополь введены войска из Фракии. Как только они заняли город, императрица объявила о роспуске тагм и выслала из Константинополя семьи отправленных в отставку военных. Житие Иоанна Готского говорит о ссылке 6 тыс. мятежников с семьями и некоторых епископов (ActaSS. T. 5. Col. 191B). После этого была сформирована новая гвардия под командованием лояльных к имп. Ирине военачальников.

Действия властей нанесли противникам икон сокрушительный удар. Можно было бы ожидать суровых наказаний епископов-иконоборцев за участие в мятеже 786 г. Однако, как показал ход Собора, императрица и патриарх были прежде всего озабочены восстановлением церковного мира. Действуя с позиции силы, светские и духовные власти были склонны оказать снисхождение раскаявшимся иерархам невзирая на ригористические настроения иночества.

В мае 787 г. вновь были разосланы приглашения епископам на Собор, но уже не в самом Константинополе, а в Никее — городе, где в свое время состоялся I Вселенский Собор. Материалы деяний свидетельствуют о серьезной богословской, проповеднической и организационной работе, проделанной правосл. иерархами во главе со свт. Тарасием перед повторным созывом Собора.

Ход Собора в Никее

7 Вселенский Собор.Минея - Июль. Икона. Русь. Начало XVII в.

1-е деяние.

24 сент. Открылось вступительной речью патриарха св. Тарасия, в которой кратко напоминалось об обстоятельствах созыва Собора. Было решено рассмотреть дело епископов, «воспротивившихся истине» во время открытия Собора в авг. 786 г. Перед этим было зачитано имп. обращение (сакра) с указанием причины созыва Собора и призывом «отсечь всякую новизну и всякое новшество»; собравшимся было дано право «без всякого опасения говорить все, что пожелают, дабы исследование дела было произведено как можно тщательнее и истина была выяснена без всякого принуждения».

В 1-ю группу обвиняемых вошли Василий, митр. Анкирский, Феодор, митр. Мирский, и Феодосий, архиеп. Аморийский. Митрополиты Василий и Феодор признали, что после изучения вопроса об иконах обратились к истине, и просят о присоединении к Кафолической Церкви; зачитали покаяние и исповедание веры, в котором признается заступничество Богородицы, сил небесных и святых; почитаются святые мощи; приемлются честные изображения домостроительства Господа Иисуса Христа, Богородицы, ангелов, апостолов, пророков, мучеников и всех святых; анафематствуется лжесобор, предавший поруганию иконы; изрекается анафема иконоборцам, называющим иконы идолами и не почитающим их. Феодосий, признавая, что ранее много говорил худого против икон, раскаялся и зачитал исповедание аналогичного содержания, но более эмоциональное, с цитатами из сочинений святителей Василия Великого и Иоанна Златоуста, окончив анафемой не только иконоборцам, но и «колеблющимся мыслию, а не с твердым убеждением исповедующим поклонение честным иконам». Собор принял обратившихся от ереси, повелев занять им прежние должности и кафедры.

Затем были введены Ипатий, митр. Никейский, и др. митрополиты и архиепископы (Лев Родосский, Григорий Пессинунтский, Лев Иконийский, Георгий Писидийский, Николай Иерапольский и Лев Карпатосский), которые обвинялись в организации сборищ, направленных против Собора. В ответ на суровое вопрошание свт. Тарасия, что они имеют сказать в свое оправдание, они признали, что действовали по невежеству и им нечего возразить. Их оправдание не было встречено столь же благосклонно, как в случае с первыми 3 иерархами. По просьбам Иоанна, представителя Востока, а также монахов во главе с Саввой Студитом Собор обратился к рассмотрению прецедентов о принятии приходящих из ереси епископов. Свт. Тарасий, действовавший в согласии с планом императрицы, склонял Собор принять кающихся в сущем сане. Каноническими аргументами для этого были выставлены I Всел. 8 и Васил. 1; в качестве прецедентов были представлены дела Евстафия Севастийского и Маркелла Анкирского. Однако иноки во главе с Саввой, поддержанные представителями вост. престолов и сицилийскими епископами, были настроены более жестко. Ссылаясь на каноническое послание свт. Афанасия Великого к Руфиниану (Афан. 3), они заявили, что допускать в клир следует лишь тех падших, которые не первенствовали в злочестии, но были увлечены нуждою или силой. Между тем Ипатий и др. обвиняемые признавали, что их никто не принуждал к иконоборческой ереси, но в ней они «родились, были воспитаны и выросли» [19]. Италийские епископы задались вопросом, к какому типу ереси отнести иконоборцев, на что представитель «восточных» Иоанн заявил, что иконоборчество «хуже всех ересей». Дело грозило обостриться. Послание к Руфиниану было зачитано вновь, и свт. Тарасий объявил, что слова свт. Афанасия склоняют его принять епископов. Его поддержал представитель папы пресв. Петр.

Тогда иноки поставили вопрос о допустимости принятия епископов, рукоположенных еретиками. Были зачитаны места из «Церковных историй» Руфина (о Кирилле Иерусалимском) и Феодора Чтеца (об Анатолии Константинопольском) и из Жития прп. Саввы Освященного (об Иоанне Иерусалимском). Ссылаясь на послание свт. Василия Великого к Никополитам [20], иноки настаивали на недопустимости принятия рукоположения от еретиков. Но свт. Тарасий заметил, что этот запрет был сделан в условиях наличия мн. правосл. епископов — чего не было в иконоборческую эпоху. Савва и иноки уступили, говоря, что согласятся с любым решением Собора. Свт. Тарасий поставил вопрос о принятии епископов на голосование, особо испросив согласия иноков; на вопрос Саввы Студита, как убедить отсутствующих, патриарх сказал, что им зачитают те же аргументы, но при этом выразил недоумение, почему некоторые иноки уклонились от участия в Соборе.

Собор потребовал от обвиняемых епископов письменного покаяния. Ипатий и др. обвиняемые зачитали отречения от иконоборчества (по содержанию идентичные прочитанным Василием Анкирским). Было решено принять их на следующем заседании.

2-е деяние.

26 сент. К открытию заседания имп. мандатор (поверенный c функциями судебного пристава) привел на Собор Григория, митр. Неокесарийского, одного из активных участников иконоборческого лжесобора. На вопрос свт. Тарасия, неужели он до сих пор так и не узнал истину, Григорий заявил, что она ему неизвестна, но он желал бы узнать ее. Однако, убедившись в единомыслии отцов Собора, тут же поспешил покаяться в своих «неизмеримых грехах». Свт. Тарасий усомнился в искренности его раскаяния и укорил в промедлении. В оправдание Григорий сказал: «Так поступали многие, и мы так поступали» — и вновь просил прощения. Ему было приказано явиться на следующее заседание с письменным отречением.

Затем были зачитаны послания папы Адриана к императору и императрице и к патриарху. После прочтения посланий представители папы спросили свт. Тарасия, согласен ли он с посланиями папы Римского. Патриарх признал, что папа, по заповеди ап. Павла (Рим 1. 8), верно хранит древнее предание Кафолической Церкви, и добавил: «И сами мы, на основании Писаний, умозаключений и доказательств, исследовав истину и познав ее, на основании учения отцов, твердо, непреклонно и согласно прочитанному посланию, исповедали, исповедуем и будем исповедовать то же самое, приемля, согласно древнему преданию святых отец, живоносные иконы и поклоняясь им с относительною любовью (scetikщ pТqJ proskunoаmen), так как они даны во имя Господа Бога и непорочной Владычицы нашей Святой Богородицы и святых ангелов и всех святых; но поклонение (latre…a) и веру относим, очевидно, к единому истинному Богу» [21].

Тот же вопрос оба Петра задали всему Собору, на что последовал единодушный ответ: «Допускаем и принимаем». Представитель Востока Иоанн возблагодарил Бога за единомыслие «святейших патриархов и вселенских пастырей» Адриана и Тарасия и за заботу о Церкви, проявленную имп. Ириной. Вслед за этим все участники Собора (включая митрополитов Василия Анкирского и Феодора Мирского, архиеп. Феодосия Аморийского) поочередно выразили согласие с учением, содержащимся в посланиях папы, произнося в основном следующую формулу: «Исповедую согласно с прочитанными соборными посланиями Адриана, блаженнейшего папы древнего Рима, и принимаю священные и честные иконы, по древнему преданию; думающих же иначе анафематствую». По требованию Собора и патриарха св. Тарасия представители монашества также должны были присоединиться к исповеданию иконопочитания.

3-е деяние.

28 сент. (в лат. пер. 29 сент.). Явились Григорий Неокесарийский, Ипатий Никейский и др. раскаявшиеся епископы. Григорий Неокесарийский зачитал покаяние и исповедание, аналогичные прочитанному в 1-м деянии Василием Анкирским. Но свт. Тарасий объявил, что над ним тяготеет подозрение в избиении почитателей икон во время гонения, за что полагается извержение из сана. Собор предложил собрать доказательства и расследовать дело, но Григорий категорически отрицал обвинения в насилии или преследовании.

Тогда Савва Студит напомнил, что свт. Афанасий в Послании к Руфиниану не считает возможным принимать раскаявшихся в клир, если они были родоначальниками ереси; Григорий же был в числе организаторов иконоборческого лжесобора. Константин, митр. Кипрский, возразил, что Иувеналий, архиеп. Иерусалимский, хотя и был в числе председателей «разбойничьего» Собора, был принят в Халкидоне. Епифаний, представитель Фомы, митр. Сардинского, заметил, что Иувеналий никого не преследовал. За Григория ходатайствовали власти в лице логофета Иоанна, и патриарх мягко, но настойчиво повел дело к его принятию в сущем сане. Похвалив ревнителей канонической строгости, свт. Тарасий напомнил о решении Собора простить епископов, к принятию которых нет препятствий. А поскольку Григорий заверил Собор, что неповинен в гонении иконопочитателей, его не следует причислять к ересеначальникам. По приговору представителей папы и вост. кафедр с одобрения Собора были возвращены на свои кафедры епископы во главе с Ипатием Никейским, дело которых рассматривалось в 1-м деянии. К ним присоединился и митр. Григорий Неокесарийский.

Затем было зачитано послание патриарха св. Тарасия к вост. патриархам и ответное послание, присланное архиереями Востока, с приложенной к нему копией соборного послания Феодора, патриарха Иерусалимского. По прочтении их представители папы выразили удовлетворение тем, что и патриарх св. Тарасий, и вост. архиереи согласны в правосл. вере и учении о поклонении честным иконам с папой Адрианом, и произнесли анафему думающим иначе. За ними согласие с исповеданиями патриарха св. Тарасия и «восточных» и анафему на инакомыслящих произнесли митрополиты и архиепископы, включая только что принятых в общение. Наконец, весь Собор, объявив о полном согласии с посланиями папы Адриана, вероисповеданием патриарха св. Тарасия и посланиями вост. архиереев, провозгласил почитание святых икон и анафему лжесобору 754 г. Свт. Тарасий возблагодарил Бога за состоявшееся соединение Церкви.

4-е деяние.

1 окт. Стало самым продолжительным. Восстановленное правосл. учение необходимо было закрепить в народе, за долгие годы иконоборчества отучавшемся от почитания икон. В связи с этим по предложению патриарха Собор заслушал все те места из Свящ. Писания и св. отцов, на которые духовенство могло бы опереться в проповеди. По ходу чтения текстов из книг, взятых в патриаршей библиотеке или принесенных на Собор отдельными епископами и игуменами, отцы и сановники комментировали и обсуждали услышанное.

Были зачитаны тексты из Священного Писания об изображениях в ветхозаветном храме (Исх 25. 1–22; Числ 7. 88–89; Иез 41. 16–20; Евр 9. 1–5). Древность обычая иконопочитания была засвидетельствована из творений святителей Иоанна Златоуста (о чтимой иконе свт. Мелетия), Григория Нисского и Кирилла Александрийского (об изображении жертвоприношения Исаака), Григория Богослова (об иконе царя Соломона), Антипатра Бострийского (о статуе Христа, воздвигнутой исцеленной кровоточивой), Астерия Амасийского (о живописном изображении мученичества св. Евфимии), Василия Великого (на блж. Варлаама).

Было указано на целование прп. Максимом Исповедником икон Спасителя и Богородицы наряду с Евангелием и честным Крестом и зачитано правило Трул. 82 (об изображении на иконах Христа вместо ветхого агнца); при этом свт. Тарасий пояснил, что правила приняли при имп. Юстиниане II те же отцы, которые участвовали в VI Вселенском Соборе при его отце, и «никто да не сомневается относительно них» [22].

Большой отрывок о поклонении образам был зачитан из 5-й кн. «Апологии против иудеев» Леонтия, еп. Неаполя Кипрского [23]. При чтении послания прп. Нила к епарху Олимпиодору с рекомендациями по росписи храма [24] оказалось, что оно зачитывалось на иконоборческом лжесоборе с купюрами и исправлениями,— это позволило ввести многих в заблуждение. Выяснилось, что епископам не показывали сами книги, но зачитывали выписки по каким-то табличкам (pittЈkia). Поэтому на сей раз отцы обращали особое внимание, чтобы при чтении демонстрировались книги, а не отдельные тетради и чтобы важнейшие тексты совпадали в разных кодексах.

В связи с отрывком из «Лимонаря» свт. Софрония (об авве, нарушившем клятву, но не отступившем от почитания иконы Богородицы [25] вспомнили о клятвах епископов, дававшихся против икон, что вызвало новую волну раскаяний; представитель «восточных» Иоанн выразил желание подробнее расследовать этот вопрос, но свт. Тарасий предложил не отклоняться от намеченной темы.

Многочисленные отрывки были посвящены чудесам, связанным с иконами: из Жития и Чудес мч. Анастасия Перса [26]; из Слова о чуде иконы Христа в Берите, приписываемого свт. Афанасию [27]; из Жития и Чудес мучеников Кира и Иоанна свт. Софрония Иерусалимского о чудотворной иконе в Александрии [28]; Фома, представитель Востока, подтвердил, что эта икона продолжает исцелять болезни); из Чудес святых бессребреников Космы и Дамиана [29]; о чудесах от икон прп. Симеона Столпника [30]; из Жития патриарха Константинопольского свт. Иоанна IV Постника, написанного Фотином [31]; из Жития прп. Марии Египетской [32]; из Мученичества св. Прокопия [33]; из Жития прп. Феодора Сикеота [34].

Важное догматическое значение для опровержения обвинения почитателей икон в «раздвоении» Христа имели отрывки о тождестве поклонения образу и первообразу из творений святителей Иоанна Златоуста, Афанасия Великого и Василия Великого («честь изображения переходит к первообразу» [35]) и из Послания к схоластику свт. Анастасия I, патриарха Антиохийского («поклонение есть обнаружение почтения» [36]).

Заключительным аккордом прозвучали послания предстоятелей Римского и Константинопольского престолов: некоего папы Григория к свт. Герману, патриарху Константинопольскому, одобряющее его борьбу с ересью [37], и 3 послания самого свт. Германа с обличением и опровержением иконоборческих замыслов: к Иоанну, митр. Синадскому, к Константину, еп. Наколийскому, и к Фоме, митр. Клавдиопольскому (последние двое — ересиархи иконоборчества).

Заседание окончилось вынесением богословского заключения. Патриарх св. Тарасий предложил участникам присоединиться к «учению святых отцов, стражей кафолической Церкви». Собор ответил: «Учения богосогласных отцов нас исправили; черпая из них, мы напоены истиной; следуя им, мы отогнали ложь; наученные ими, мы лобзаем святые иконы. Веруя в единого Бога, в Троице прославляемого, лобзаем честные иконы. Кто не следует этому, да будет анафема». Далее были произнесены анафематизмы:

1. обвинителям христиан — преследователям икон;
2. применяющим изречения Божественного Писания, направленные против идолов, к честным иконам;
3. не принимающим с любовью святых и честных икон;
4. называющим священные и честные иконы идолами;
5. говорящим, что христиане прибегают к иконам, как к богам;
6. тем, кои держатся одних и тех же мыслей с позорящими и бесчестящими честные иконы;
7. говорящим, что кто-то иной, кроме Христа Бога нашего, избавил христиан от идолов;
8. осмеливающимся говорить, что христ. Церковь когда-либо принимала идолов.

Затем Евфимий, еп. Сардский, зачитал соборное исповедание веры. В нем говорилось, что участники Собора во всем придерживаются «мнения и повеления богоносных отцов наших… ничего не прилагая и ничего не отнимая от предания», и излагался Символ веры, дополненный утверждением о почитании святых мощей и честных икон.

Далее следуют подписи (т. н. рим. редакция включает 330 подписей епископов и их представителей и 128 — архимандритов и игуменов монастырей и др. представителей иночества).

5-е деяние.

4 окт. Продолжено знакомство с творениями отцов с целью обличения иконоборцев. После чтения 2-го Огласительного слова свт. Кирилла Иерусалимского (о сокрушении херувимов Навуходоносором), послания прп. Симеона Столпника Младшего к Иустину II (с требованием кары надругавшимся над иконами самаритянам), «Слова против язычников» Иоанна Фессалоникийского и «Диалога иудея и христианина» было признано, что отвергающие иконы подобны самаритянам и иудеям.

Особое внимание было уделено опровержению аргументов, выдвинутых против почитания икон. Апокрифические «Путешествия апостолов» [40], отрывок из которых (где ап. Иоанн осуждает Ликомеда за то, что тот установил в своей спальне икону с его изображением) зачитывался на лжесоборе, как следовало из др. отрывка, оказались противоречащими Евангелиям. На вопрос патрикия Петроны, видели ли участники лжесобора эту книгу, митр. Григорий Неокесарийский и архиеп. Феодосий Аморийский ответили, что им зачитывались лишь выписки на листках. Собор анафематствовал это сочинение как содержащее манихейские идеи о призрачности Воплощения, запретил переписывать его и повелел предать огню. В связи с этим была зачитана цитата из сочинения свт. Амфилохия Иконийского о книгах, ложно надписываемых еретиками.

Обратившись к неодобрительному мнению об иконах Евсевия Кесарийского, высказанному в послании к Констанции, сестре имп. Константина Великого и супруге Лициния, Собор заслушал отрывок того же автора из 8-й кн. к Евфратиону и обличил его в арианских воззрениях.

Далее были зачитаны отрывки из церковных историй Феодора Чтеца и Иоанна Диакриномена и Жития Саввы Освященного; из них следовало, что не одобрявший иконы Филоксен Иерапольский, будучи епископом, даже не был крещен и при этом был ярым противником Халкидонского Собора. Его единомышленник Севир Антиохийский, как следовало из обращения антиохийского клира к Константинопольскому Собору, изъял из церквей и присвоил золотых и серебряных голубей, посвященных Св. Духу.

Затем скевофилакс Великой церкви Димитрий сообщил о том, что в библотеке Св. Софии Константинопольской от огня иконоборцев уцелели лишь 2 кодекса, украшенных изображениями, а из книги хартофилакса Константина о мучениках были вырваны листы. Лев, еп. Фокийский, заметил на это, что в одном его городе было сожжено более 30 книг. Кувуклисий Косма показал найденную им в патриарших покоях книгу Ветхого Завета, в которой иконоборцы попытались стереть схолию на ключевое место из декалога о запрете кумиротворения (Исх 20. 3–4), которая разъясняла отличие икон от идолов. Подчистки были обнаружены и в рассказе «Церковной истории» Евагрия о чуде Нерукотворного образа Спасителя в Эдессе [41]. Тексты были восстановлены по неповрежденным спискам. Вырезанными оказались листы об иконах в экземпляре «Лимонаря» свт. Софрония из патриаршей библиотеки; их текст был восстановлен по той же книге из монастыря св. Максимина. Оставалось еще 15 подобных книг, но Собор счел прочитанное достаточным для всеобщего убеждения в древности предания о почитании икон.

Затем представитель Востока Иоанн предложил вниманию отцов свое исследование о причинах возникновения иконоборческой ереси. Халиф Язид II (720–724), следуя советам еврея-чародея по прозвищу Тессараконтахий, приказал уничтожить все изображения в своих владениях, надеясь таким образом достичь долгоденствия; через 2,5 года он умер, иудей был предан позорной казни, а иконы в церквах восстановлены. Однако гонение на иконы успело перекинуться в пределы империи, где «лжеепископ Наколийский и бывшие с ним последовали беззаконным иудеям и нечестивым арабам и стали оскорблять церкви Божии». Завершилось заседание решением о внесении со следующего утра иконы в храм Св. Софии, где проходил Собор, и повторением анафем иконоборцам.

6-е деяние.

6 окт. (в актах ошибочно «накануне календ» вместо «накануне нон»). Целиком было посвящено опровержению деяний и определения (ороса) иконоборческого лжесобора. Григорий, митр. Неокесарийский (сам принимавший в свое время участие в этом Соборе), фразу за фразой зачитывал доставленный из архива текст, и на каждый тезис следовало обстоятельное опровержение, зачитывавшееся клириками патриаршей канцелярии по 6 свиткам (томам) [42]. Автор этого текста, блестящего образца богословской полемики, неизвестен (было высказано предположение, что им был свт. Тарасий; см.: Андреев. С. 142–144). В опровержение доводов противников икон в нем рассмотрены цитаты из церковных писателей, причем богословские аргументы опровержения лишь в некоторых случаях повторяют те, что зачитывались в 4-м и 5-м деяниях; показано, что представленные на лжесоборе высказывания с осуждением икон либо были вырваны из контекста и превратно истолкованы (из творений святителей Григория Богослова, Василия Великого, Иоанна Златоуста, Афанасия Великого, Амфилохия Иконийского), либо оказались подложными (из сочинений святителей Епифания Кипрского и Феодота Анкирского), либо принадлежат неправославным (из Евсевия Кесарийского). В конце описаны меры, принимавшиеся иконоборцами против защитников икон и монашества, когда «светская власть и даже сами епископы, противившиеся истине, неослабно упражнялись в делах жестокости»: иноки терпели заточение и насилие вплоть до человекоубийства, уничтожались книги и свящ. сосуды, осквернялись храмы, а монастыри обращались в «гнусные мирские сборища», следствием чего было переселение множества монахов в др. страны. «И что всего хуже,— добавляется далее,— так это то, что нечестивое осквернение монастырей продолжается и доныне». Оканчивается опровержение пространной проповедью в защиту икон; почитание их и поклонение им не должно смешиваться со служением, приличным одному Богу; те, кто признают иконы как напоминание о первообразах, но отказываются лобзать их, подобны людям, исповедующим истину лишь наполовину.

7-е деяние.

13 окт. Феодор, еп. Таврианский, зачитал соборное определение (орос). Оно начинается Никео-Константинопольским Символом веры; в отличие от греч. рукописей лат. перевод Анастасия Библиотекаря содержит в Символе Filioque. В 1438 г. на Ферраро-Флорентийском Соборе латиняне предъявили пергаменную лат. рукопись деяний VII Собора, содержащую эту вставку; член греч. делегации Георгий Гемист Плифон возразил, что такой веский аргумент в пользу Filique не приводился даже Фомой Аквинским, что доказывает подложность рукописи [43]. После подтверждения решений 6 Вселенских Соборов было зачитано соборное определение, которое подписали более 300 епископов. [44].

Затем Собор провозгласил анафемы иконоборцам и славословия императору и императрице и защитникам иконопочитания. Персонально были анафематствованы: Феодосий Эфесский, митр. Эфесский, Сисиний Пастилла, митр. Пергский, Василий Трикаккав, митр. Антиохии Писидийской,— вожди иконоборческого лжесобора; Анастасий, Константин и Никита, занимавшие Константинопольскую кафедру и потворствовавшие иконоборчеству; Иоанн Никомидийский и Константин Наколийский — ересеначальники. Вечная память была провозглашена осужденным на лжесоборе защитникам икон: свт. Герману I, патриарху Константинопольскому, прп. Иоанну Дамаскину и Георгию, архиеп. Кипрскому.

Собор составил 2 обращения к императору и императрице и клиру Константинополя. В 1-м среди прочего утверждается тождество понятий «лобзание» и «поклонение», основанное на этимологии глагола «целовать».

8-е деяние.

23 окт. Император и императрица долее «сочли невозможным не присутствовать на Соборе» и особой грамотой на имя патриарха св. Тарасия пригласили епископов в столицу. «Сияющая счастьем богохранимая императрица» Ирина с 16-летним сыном Константином VI встретили участников Собора в Магнаврском дворце, где состоялось заключительное заседание Собора в присутствии сановников, военачальников и представителей народа. После кратких речей патриарха и императора и императрицы было во всеуслышание зачитано принятое Собором определение, вновь единогласно подтвержденное всеми епископами. Затем свиток с определением, преподнесенный свт. Тарасием, был скреплен подписями имп. Ирины и имп. Константина VI и возвращен патриарху через патрикия Ставракия, что было встречено хвалебными аккламациями.

По указанию императора и императрицы для собравшихся были вновь зачитаны святоотеческие свидетельства об иконах (из 4-го деяния). Собор завершился всеобщими благодарственными славословиями Богу. После этого епископы, получив подарки от императора и императрицы, разъехались по епархиям.

В заключении соборных деяний приведены 22 церковных правила, принятых Собором.

Последствия Собора.

Решения Собора в основном соответствовали пожеланиям папы Адриана. Впрочем, требования Римского престола о возвращении отторгнутых из-под его юрисдикции церковных областей в Италии и на Балканах были фактически проигнорированы (соответствующий пассаж из послания папы, равно как и его упреки по поводу возведения свт. Тарасия на патриаршество из мирян и его титула, изъяты из греч. текста деяний и на Соборе, вероятно, не прозвучали). Тем не менее соборные акты были утверждены его посланцами и доставлены в Рим, где были помещены в папскую канцелярию.

Однако по ряду причин Собор встретил решительное неприятие со стороны короля Карла Великого. В условиях обострения отношений с имп. Ириной могущественный монарх крайне болезненно воспринял церковное сближение Рима и Константинополя. По его настоянию в 790 г. был составлен документ, известный под названием «Libri Carolini» (Карловы книги); в нем Собор объявлялся поместным Собором «греков», а его решения — не имеющими силы; придворные богословы короля Карла отвергли обоснование поклонения иконам, базирующееся на отношении образа и первообраза, и признали за иконами лишь практическое значение в качестве украшения церквей и пособия для неграмотных. Не последнюю роль в негативном отношении к Собору сыграло и крайне низкое качество имевшегося лат. перевода его деяний; в частности, слова Константина, митр. Кипрского, о недопустимости поклонения иконам в смысле служения были поняты в обратном смысле, как попытка отнести к иконам приличное лишь Св. Троице служение и поклонение. Документ был принят на Франкфуртском Соборе 794 при участии папских легатов. Папа Адриан и его преемники защищались от нападок франков, вновь осудивших позицию Рима и «греков» в отношении икон на Парижском Соборе 825 г.; на Константинопольском Соборе 869-870 гг. (т. н. «восьмом вселенском») посланцы Рима подтвердили определения VII Вселенского Собора. На Западе поклонение иконам не получило признания в качестве общеобязательного догмата, хотя теоретические обоснования иконопочитания в католич. богословии в целом соответствовали VII Вселенскому Собору [45].

В самой Византии после «рецидива» иконоборчества (815–843), вызванного прежде всего тяжелейшими военными неудачами при императорах-иконопочитателях, эта ересь была окончательно устранена при имп. св. Феодоре и имп. Михаиле III; на церемонии, получившей название Торжество Православия (843), были торжественно подтверждены решения VII Вселенского Собора. С победой над последней значительной ересью, каковой признается иконоборчество, наступает окончание эпохи Вселенских Соборов, признанных в правосл. Церкви. Выработанное на них вероучение нашло закрепление в «Синодике в неделю Православия».

Богословие Собора

VII Вселенский Собор был не в меньшей степени, чем VI, Собором «библиотекарей и архивариусов». Обширные собрания святоотеческих цитат, исторических и житийных свидетельств должны были показать богословскую правоту иконопочитания и его историческую укорененность в традиции. Нужно было также пересмотреть иконоборческий флорилегий Иерийского Собора: как выяснилось, иконоборцы широко прибегали к подтасовкам, например выдергивая цитаты из контекста. Некоторые ссылки легко отводились указанием на еретичность авторов: для православных не могли иметь авторитет арианин Евсевий Кесарийский и монофизиты Севир Антиохийский и Филоксен Иерапольский (Маббугский). Богословски содержательно Опровержение Иерийского определения. «Икона подобна первообразу не по сущности, а только по имени и по положению изображенных членов. Живописец, пишущий чей-либо образ, не ищет изобразить в образе душу... хотя никто не помыслил, что живописец отделил человека от его души» [46]. Тем более бессмысленно обвинять иконопочитателей в притязаниях на изображение самого божества. Отклоняя обвинение иконопочитателей в несторианском разделении Христа, Опровержение говорит: «Кафолическая Церковь, исповедуя неслитное соединение, мысленно и только мысленно нераздельно разделяет естества, исповедуя Еммануила единым и после соединения» [47]. «Иное дело икона, и иное дело первообраз, и свойств первообраза никогда никто из благоразумных людей не будет искать на иконе. Истинный ум не признает на иконе ничего более, кроме сходства ее по имени, а не по сущности, с тем, кто на ней изображен» [48]. Отвечая на иконоборческое учение о том, что истинный образ Христа — евхаристические Тело и Кровь, Опровержение говорит: «Ни Господь, ни апостолы, ни отцы никогда не называли бескровной жертвы, приносимой иереем, образом, но называли ее самим Телом и самою Кровью». Представляя евхаристические Виды как образ, иконоборцы мысленно раздваиваются между евхаристическим реализмом и символизмом [49]. Иконопочитание утверждено на Свящ. Предании, которое не всегда существует в записанном виде: «Многое предано нам неписьменно, в том числе и приготовление икон; оно также распространено в Церкви со времени апостольской проповеди» [50]. Слово — изобразительное средство, но есть и др. средства изображения. «Изобразительность неразлучна с евангельским повествованием и, наоборот, евангельское повествование с изобразительностью». Иконоборцы считали икону «обыкновенным предметом», поскольку не полагалось никаких молитв для освящения икон. VII Вселенский Собор на это ответил: «Над многими из таких предметов, которые мы признаем святыми, не читается священной молитвы, потому что они по самому имени своему полны святости и благодати... обозначая [икону] известным именем, мы относим честь ее к первообразу; целуя ее и с почтением поклоняясь ей, мы получаем освящение» [51]. Иконоборцы считают оскорблением попытки изобразить небесную славу святых средствами «бесславного и мертвого вещества», «мертвого и презренного искусства». Собор осуждает тех, которые «считают материю гнусною» [52]. Если бы иконоборцы были последовательны, они отвергли бы также священные одежды и сосуды. Человек, принадлежа к материальному миру, познает сверхчувственное посредством чувств: «Так как мы, без сомнения, люди чувственные, то для познания всякого божественного и благочестивого предания и для воспоминания о нем имеем нужду в вещах чувственных».

«Определение святого Великого и Вселенского Собора, второго в Никее» гласит:

Собор принял принципиальное различение «служения», подобающего одному Богу, и «поклонения», которое воздается также всему, причастному Божественной благодати.

Определение Собора догматически утвердило иконопочитание. Собор в аккламативном порядке произнес длинную серию анафематизмов; кроме персональных анафем Константинопольским патриархам Анастасию, Константину и Никите, еп. Эфесскому Феодосию, Сисинию Пастилле, Василию Трикаккаву, еп. Никомидийскому Иоанну и еп. Наколийскому Константину и всему Собору 754 г., были еще анафемы тем, кто «не исповедует Христа Бога нашего описуемым; не допускает изображения евангельских повествований; не лобзает икон, сделанных во имя Господа и святых Его; отвергает всякое писанное и неписанное Предание церковное» [54].

Рецепция встретила трудности как в Византии, где иконоборчество было реставрировано в 815–842 гг., так и на Западе, где существовало минимализированное представление об иконе, признававшее ее психологическое и педагогическое значение и не видевшее ее онтологического и «анагогически»-мистического смысла. В окт. 600 г. свт. Григорий Двоеслов, папа Римский, узнав, что Марсельский еп. Серен разбил священные изображения в своей епархии, написал ему, что вполне похвален запрет поклоняться (adorare) образам, но уничтожение их достойно порицания: образ научает свящ. истории неграмотных, подобно как книга — грамотных, и, мало того, сообщает «пламень умиления (ardorem compunctionis)» [55]. Франкский король Карл Великий и его придворные теологи отнеслись к определению VII Вселенского Собора с полным неприятием. Правда, лат. перевод, который они получили, извратил терминологическое различение «служения» и «поклонения». Папа Адриан I принял Собор, но кор. Карл просил его не признавать II Никейский Собор. Папа был настолько зависим от военной и политической поддержки Карла, что повел двойную игру. Он сообщил королю, что признает Собор, только когда убедится, что в Византии истинное иконопочитание восстановлено. Созванный кор. Карлом в 794 г. Франкфуртский Собор, притязавший на статус «вселенского», признал еретическими и визант. иконоборчество, и визант. иконопочитание и предлагал в отношении икон руководствоваться учением свт. Григория Великого. Папа Адриан I был вынужден признать Франкфуртский Собор. Последующие папы не ссылались на VII Вселенский Собор. На Римском Соборе 863 г., который в связи с делом святителя Фотия акцентировал всевозможные визант. ереси, папа Николай I осудил иконоборчество, ссылаясь только на папские документы и не упоминая VII Вселенский Собор. На Константинопольском Соборе 879-880 годов святитель Фотий просил римских легатов признать VII Вселенский Собор, несмотря на "колебания некоторых" [56]. Зап. авторы еще долго колебались в отсылках на VI или VII Вселенский Собор (Ансельм Хавельбергский, XII в. [57]). В целом правосл. иконопочитание осталось чуждо Западу. Впоследствии Реформация отвергла иконопочитание, или встав на путь воинствующего иконоборчества (Ж. Кальвин), или, во всяком случае формально, отвергнув иконопочитание как "идолопоклонство" (М. Лютер). Но и у католиков иконопочитание достаточно редуцированно, кроме как в пограничных с правосл. миром Польше и Италии.

Источники

Акты (протоколы деяний) VII Собора сохранились со всеми приложениями в греч. оригинале. Старейшей рукописью греч. актов является Vatic. gr. 836 (XIII в.); рукописи XV–XVI вв.: Vind. hist. gr. 29, Vatic. gr. 834, Vatic. gr. 660, Vatic. Ottob. gr. 27. Лат. перевод актов, сделанный с экземпляра, доставленного в Рим папскими представителями, был выполнен крайне неудовлетворительно, в связи с чем Анастасий Библиотекарь (IX в.) предпринял их новый перевод с греческого.

Особую проблему представляет аутентичность многочисленных текстов, зачитывавшихся на Соборе. В частности, сомнения вызывает подлинность переписки папы Григория II с имп. Львом III Исавром и патриархом свт. Германом I [58]; вопрос остается открытым. Текст в публикации Дж. Манси содержит немало неточностей и ошибок, особенно в именах и географических названиях (еще в большем числе они наличествуют в рус. пер., выполненном в XIX в. при КазДА). Полноценное исследование текстологических вопросов остается невозможным до выхода в свет критического издания (с 1991 его готовит Э. Ламберц во 2-й серии ACO).

Публикацию протоколов соборных деяний в собрании Манси предваряют:

1. историческое введение;
2. 2 послания папы Григория II (715–731) к имп. Льву III о святых иконах [59];
3. предисловие лат. переводчика актов Анастасия Библиотекаря, адресованное папе Иоанну VIII;
4. имп. указ (сакра) Константина VI и Ирины к папе Адриану I (только в лат. пер.);
5. речь свт. Тарасия по случаю его избрания на Константинопольскую кафедру;
6. краткое описание событий 786 г. [60].

В завершение прилагаются:

1. Похвальное слово Собору диак. Епифания из Катании;
2. послание патриарха Тарасия к папе Адриану;
3. послание Тарасия к игумену Иоанну.

О событиях, непосредственно предшествовавших Собору, рассказывает прп. Феофан Исповедник [61]. Некоторые важные детали, подтверждающие и дополняющие «Хронографию» Феофана, сообщаются в 4-й гл. Жития св. Иоанна, еп. Готского [62]. Краткий, но сохранивший важные подробности рассказ предваряет текст соборных деяний [63]. Дополнительные сведения находятся в Житиях прп. Платона [64] и свт. Тарасия [65], а также в послании папы Адриана к Карлу Великому [66].

См. также

• Иконоборчество
• Правила VII Вселенского Собора

Молитвословия

Тропарь, глас 8

Препросла́влен еси́, Христе́ Бо́же на́ш,/ свети́ла на земли́ отцы́ на́ши основа́вый,/ и те́ми ко и́стинней ве́ре вся́ ны́ наста́вивый:// Многоблагоутро́бне, сла́ва Тебе́.

Кондак, глас 6 (подобен: Рукопи́саннаго)

И́же из Отца́ возсия́в, Сы́н неизрече́нно/ из Жены́ роди́ся сугу́б естество́м,/ Его́же ви́дяще, не отмет'аемся зра́ка изображе́ния,/ но, сие́ благоче́стно начерта́юще, почита́ем ве́рно./ И сего́ ра́ди и́стинную ве́ру Це́рковь держа́щи,// лобыза́ет ико́ну вочелове́чения Христо́ва.

Литература

• Преображенский В., свящ. Св. Тарасий, патриарх Царьградский, и Седьмой Вселенский собор // Странник. 1892. № 10. С. 185–199; № 11. С. 405–419; № 12. С. 613–629; 1893. № 1. С. 3–25; № 2. С. 171–190; № 3. С. 343–360; № 4. С. 525–546;
• Мелиоранский Б. М. Георгий Кипрянин и Иоанн Иерусалимлянин, два малоизвестных борца за православие в VIII в. СПб., 1901;
• он же. Философская сторона иконоборчества // ЦиВ. 1991. № 2. С. 37–52;
• Андреев И. Герман и Тарасий, патриархи Константинопольские. Серг. П., 1907;
• Ostrogorsky G. Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreites, Breslau, 1929. Amst., 1964r;
• idem. Rom und Byzanz im Kampfe um die Bilderverehrung // SemKond. 1933. T. 6. P. 73–87;
• Van den Ven P. La patristique et l’hagiographie au concile de Nicйe de 787 // Byz. 1955–57. T. 25–27. P. 325–362;
• Wallach L. The Greek and Latin Versions of Nicaea II and the Synodica of Hadrian I (JE 2448) // Traditio. 1966. Vol. 22. P. 103–126;
• Gouillard J. Aux origines de l’iconoclasme: Le tйmoignage de Grйgoire II // TM. 1968. T. 3. P. 243–307;
• Hennephof H. Textus byzantini ad iconomachiam pertinentes in usum academicum. Leiden, 1969;
• Gero St. Byzantine Iconoclasm during the Reign of Leo III. Louvain, 1973;
• idem. Byzantine Iconoclasm during the Reign of Constantine V. Louvain 1977;
• Henry P. Initial Eastern Assessments of the Seventh Oecumenical Council // JThSt. 1974. Vol. 25. P. 75–92;
• Schцnborn Ch. L’icфne du Christ: Fondements thйologiques йlaborйs entre le Ier et le IIe Concile de Nicйe (325–787). Fribourg, 1976;
• idem. Images of the Church in the Second Nicene Council and in the Libri Carolini // Law, Church and Society. Philadelphia, 1977. P. 97–111;
• Stein D. Der Beginn des Byzantinischen Bilderstreites und seine Entwicklung bis in die 40er Jahre des 8. Jh. Munch., 1980;
• Darrouzиs J. Listes йpiscopales du concile de Nicйe (787) // REB. 1975. T. 33. P. 5–76;
• Dumeige G. Nicйe II. P., 1978;
• Speck P. Kaiser Konstantin VI.: Die Legitimation einer fremden und der Versuch einer eigenen Herrschaft. Munch., 1978. S. 132–186, 534–576;
• idem. «Ich bin’s nicht, Kaiser Konstantin ist es gewesen»: Die Legenden vom EinfluЯ des Teufels, des Juden und des Moslem auf den Ikonoklasmus. Bonn, 1990;
• Nicйe II, 787–1987: Douze siиcles d’images religieuses / Йd. par F. Boespflug, N. Lossky. P., 1987;
• Auzйpy M. F. La place des moines а Nicйe II (787) // Byz. 1988. T. 58. P. 5–21;
• Gahbauer F. R. Das Konzil von Nizдa (787) // Stud. u. Mitteil. d. Benediktinerord. 1988. Bd. 99. S. 7–26;
• Sahas D. J. Icon and Logos: Sources in eighth-century Iconoclasm: An annotated Translation of the sixth Session of the Seventh Ecumenical Council (Nicea 787), containing the Definition of the Council of Constantinopel (754) and its Refutation, and the Definition of the Seventh Ecumenical Council. Toronto, 1988;
• Vogt H.-J. Das Zweite Konzil von Nizдa: Ein Jubilдum im Spiegel der Forschung // Intern. Kathol. Zeitschr. 1988. Bd. 17. S. 443–451;
• AHC. 1988 [1989]. Vol. 20;
• Streit um das Bild: Das Zweite Konzil von Nizдa (787) in цkumenischer Perspektive / Hrsg. J. Wohlmuth. Bonn, 1989;
• Streit um das Bild: Das Zweite Konzil von Nizдa (787) in цkumenischer Perspektive / Hrsg. von J. Wohlmuth. Bonn, 1989;
• Бычков В. В. Смысл искусства в византийской культуре. М., 1991; он же. Малая история византийской эстетики. К., 1991;
• Mayeur J.-M. et al. Histoire du Christianisme. T. 4: Evкques, moines et empereurs (610–1054). P., 1993;
• Chifar N. et al. Das VII. цkumenische Konzil von Nikaia: Das letzte Konzil der ungeteilten Kirche. Erlangen, 1993;
• Giakalis A. Images of the Divine: The Theology of Icons at the Seventh Ecumenical Council. Leiden, 1994;
• Il concilio Niceno II e il culto delle immagini / A cura di S. Leanza. Messina, 1994;
• Асмус В., прот. Седьмой Вселенский Собор 787 г. и строй в Церкви // ЕжБК ПСТБИ 1992–1996 гг. 1996. С. 63–75;
• Lilie R.-J. Byzanz unter Eirene und Konstantin VI (780–802). Fr./M., 1996. S. 61–70;
• Lamberz E. Studien zur Ьberlieferung der Akten des VII. Цkumenischen Konzils: Der Brief Hadrians I. an Konstantin VI. und Irene (JE 2448) // DA. 1997. Bd. 53. S. 1–43;
• idem. Die Bischofslisten des VII. Okumenischen Konzils (Nicaenum II). Mьnch., 2004;
• Соменок Г., прот. Халкидонский орос (IV Вселенского Собора) в свете решений VII Вселенского Собора // ТКДА. 1999. Вып. 2. С. 216–260;
• Шенборн К. Икона Христа. М., 1999;
• Uphus J. B. Der Horos des Zweiten Konzils von Nizдa 787:
• Interpretation und Kommentar auf der Grundlage der Konzilsakten mit besonderer Berьcksichtigung der Bilderfrage. Paderborn, 2004.

Использованные материалы

• Статья "VII Вселенский собор" из IX тома «Православной энциклопедии», М.: 2005. С.645 - 660
• http://www.sedmitza.ru/index.html?sid=77&did=37855&p_comment=belief
• Минея. Октябрь, изд. Московской Патриархии, сс 278 и 282:
• http://files2.regentjob.ru/minea/oct/oct278.html (тропарь)
• http://files2.regentjob.ru/minea/oct/oct282.html (кондак)

[1]  Минея. Октябрь, изд. Московской Патриархии, с. 943, http://korolev.msk.ru/minea/oct/oct943.html.

[2]  Theoph. Chron. P. 457–458

[3]  Theoph. Chron. P. 459–460; Mansi. T. 12. P. 985–989

[4]  Mansi. T. 12. P. 1119–1127; ДВС. Т. 4. С. 399–402

[5]  о дате см.: Hefele, Leclercq. Hist. des Conciles. T. 3 (2). P. 746–747

[6]  Mansi. T. 12. P. 984–985; ДВС. Т. 4. С. 334–335

[7]  Jaffе. RPR. N 2448–2449

[8]  Mansi. T. 12. P. 1055–1084; ДВС. Т. 4. С. 369–385

[9]  ср.: Greg. Magn. Ep. Sereno episcopo Massiliensi // MGH. Epp. 2/10. P. 269–272

[10]  CPG, N 7790

[11]  см.: Hefele, Leclercq. Hist. des Conciles. T. 3 (2). P. 748

[12]  Hefele, Leclercq. Hist. des Conciles. T. 3 (2). P. 752–753

[13]  Mansi. T. 12. P. 1128–1136; ДВС. Т. 4. С. 403–406

[14]  Mansi. T. 12. P. 1136 sq.; ДВС. Т. 4. С. 406–411

[15]  Mansi. T. 12. P. 991; ДВС. Т. 4. С. 337

[16]  Mansi. T. 12. P. 1000; ДВС. Т. 4. С. 342

[17]  Theoph. Chron. P. 461; Mansi. T. 12. P. 990–991; Vita Ioannis Gotth. 4].

Имп. Ирина не намерена была уступать грубой силе. Ей предстояло решить непростую задачу: преодолеть сопротивление тагм, не допустив при этом вооруженного бунта. Для этого она предприняла осторожные, но эффективные меры. В сент. 786 г. во Фракию, где находились в то время фемные полки, был направлен патрикий и логофет дрома Ставракий; ему было поручено от имени императрицы просить военачальников о содействии в усмирении тагм, «выпестованных проклятым Константином» [[Theoph. Chron. P. 462

[18]  Theoph. Chron. P. 463

[19]  Mansi. T. 12. P. 1031

[20]  Basil. Magn. Ep. 240. 3

[21]  Mansi. T. 12. P. 1086; ДВС. Т. 4. С. 385–395

[22]  ДВС. Т. 4. С. 435

[23]  CPG, N 7885

[24]  CPG, N 6043

[25]  BHG, N 1442

[26]  BHG, N 84, 89g

[27]  BHG, N 780–788b = CPG, N 2256

[28]  BHG, N 478

[29]  BHG, N 387, 389h

[30]  BHG, N 1789; в связи с этим кипрские епископы рассказали Собору о недавних случаях чудесного наказания осквернителей икон

[31]  BHG, N 893

[32]  BHG, N 1042

[33]  BHG, N 1577

[34]  BHG, N 1748

[35]  Basil. Magn. De Spirit. Sanct. 18. 45

[36]  CPG, N 6954

[37]  Jaffе. RPR. N 2181; авторство Григория II неподлинно, предложена атрибуция папе Захарии, 743 г.— Gouillard. 1968; Stein. 1980. S. 89–137

[38]  имеется в виду иконоборческий лжесобор

[39]  Mansi. T. 13. P. 128–130; ДВС. Т. 4. С. 478–489

[40]  BHG, N 909 = CANT, N 215

[41]  Evagr. Schol. Hist. eccl. IV 27

[42]  Mansi. T. 13. P. 203–364; ДВС. Т. 4. С. 512–586

[43]  Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV–XV вв. СПб., 1997. С. 314–316

[44]  Mansi. T. 13. P. 374–380; ДВС. Т. 4. С. 589–591

[45]  ср.: Thom. Aquin. Sum. th. IIIa. 25. 3

[46]  ДВС. Т. 4. С. 529

[47]  Там же. С. 531

[48]  Там же. С. 535

[49]  Там же. С. 539

[50]  Там же. С. 540

[51]  Там же. С. 541

[52]  Там же. С. 544–545

[53]  Mansi. T. 13. P. 378 sqq.; ДВС. Т. 4. С. 590–591

[54]  Mansi. T. 13. P. 415; ДВС. Т. 4. С. 607

[55]  PL. 77. Col. 1128–1129

[56]  Mansi. T. 17. P. 493

[57]  PL. 188. Col. 1225–1228

[58]  Gouillard. 1968

[59]  Jaffе. RPR. N 2180, 2182

[60]  Mansi. T. 12. P. 990–991; ДВС. Т. 4. С. 337–338

[61]  Theoph. Chron. P. 458–462

[62]  Vita S. Joannis ep. Gotthiae // ActaSS. Iun. T. 5. Col. 191; Никитский А. Житие прп. Иоанна еп. Готского // Запооид. 1883. Т. 13. С. 25–34; рус. пер.: Васильевский В. Г. Рус.-визант. отрывки, VII // ЖМНП. 1878. Ч. 195. № 1. С. 126

[63]  Mansi. T. 12. P. 990–991

[64]  ActaSS. Apr. T. 1. Col. 366 sq.

[65]  Ignatios the Deacon. The Life of the Patriarch Tarasios (MHG, N 1698) / Ed., transl., comment. S. Euthymiadis. Aldershot, 19983

[66]  Mansi. T. 13. P. 808