Изъятие церковных ценностей - антицерковная кампания советских властей, организованная в 1922 году под предлогом сбора средств для оказания помощи голодающим; один из этапов гонений на Русскую Православную Церковь в советский период. Имело целями дискредитацию и разрушение Русской Православной Церкви как организационной структуры, проведение массовых репрессий против духовенства и приходского актива, а также получение валютных средств на нужды властей.
Масштабные конфискации имущества РПЦ проводились с начала установления советской власти. Так, в январе 1918 года были изъяты находившиеся в распоряжении Синода ценные бумаги и активы на сумму 46 млн. рублей. Массовыми были реквизиции во время гражданской войны, особенно во время кампании по вскрытию мощей. В октябре 1918 года только в Александро-Свирском монастыре органами ВЧК было изъято около 40 пудов серебра в «церковных изделиях». В 1919 году в Новгородской епархии было взято ценностей из монастырей и церквей на сумму свыше 1 млн рублей золотом. Общее количество разграбленного и пропавшего в годы революции и гражданской войны церковного имущества оценивается исследователями (Н. А. Кривова и др.) приблизительно в 7 млрд рублей. Разграбление церковного имущества нередко сопровождалось расправами над препятствовавшими этому духовенством и мирянами.
Предпосылки кампании по изъятию церковных ценностей
Поводом к антицерковной кампании 1922 года стал массовый голод в ряде регионов (прежде всего в Среднем и Нижнем Поволжье, а также в Предуралье, на Кавказе, в Крыму, на юге Украины и других). Причинами бедствия были жестокая засуха и проводимая властями во время гражданской войны продразверстка (насильственное изъятие «излишков» сельхозпродуктов), исчерпавшая хлебные запасы крестьянства. К маю 1921 года в 34 губерниях от голода страдало более 20 млн чел. (ок. 1 млн скончались). Перед лицом народного бедствия власти вынуждены были разрешить организацию общественной помощи голодающим. С 1918 года, согласно декрету «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», действовал запрет для религиозных организаций любой благотворительной деятельности. Однако по инициативе общественных деятелей (в частности, Максима Горького) власти дали согласие на участие в кампании солидарности с жертвами голода патриарха Московского и всея России Тихона, хотя в созданный 21 июля с участием общественности Всероссийский комитет помощи голодающим (Помгол) представители религиозных организаций включены не были.
23 июля 1921 года в газете "Нью-Йорк таймс" с санкции советских властей было опубликовано обращение патриарха Тихона к епископу Нью-Йоркскому с призывом к американскому народу оказать помощь голодающему населению России. С такими же посланиями свт. Тихон обратился к православным восточным патриархам, главам Римско-католической и англиканской Церквей. В советских газетах полный текст патриарших воззваний не публиковался. В начале августа патриарх направил письмо в президиум Помгола, в котором сообщалось, что Церковь готова приложить все силы к облегчению страданий жертв голода. К письму прилагался текст послания патриарха к пастве с призывом принять деятельное участие в помощи голодающим. Послание было отпечатано Помголом в количестве 100 тысяч экземпляров для распространения среди верующих. 5 августа патриархом было проведено всенародное моление об избавлении от голода в храме Христа Спасителя храме в Москве. По всей стране в храмах начались сборы денежных средств, продуктов и вещей для голодающих.
Патриарх Тихон в письме в президиум Помгола и в аналогичном обращении (от 17 августа) к председателю ВЦИК М. И. Калинину, возглавлявшему Центральную комиссию помощи голодающим (ЦК Помгола) при ВЦИК, сообщил о создании Всероссийского Церковного комитета помощи голодающим. Патриарх указал, что оказание помощи жертвам голода со стороны Церкви может быть успешным, если Церковный комитет получит право организовывать на местах общественные столовые, склады продовольствия, медицинские и раздаточные пункты для голодающих без различия вероисповедания, национального, классового и сословного признаков; издавать воззвания, проповедовать, проводить религиозно-нравственные чтения, духовные концерты и т. п. для сбора денежных и материальных пожертвований; иметь возможность получать помощь из-за границы и приобретать на собранные средства продовольствие. Члены Церковного комитета должны были пользоваться правом собраний, их деятельность контролировалась неправительственной Рабоче-крестьянской инспекцией (РКИ), а представителями общественности, входившими в Помгол.
27 августа 1921 года Помгол был распущен, его руководители из числа представителей общественности подверглись репрессиям. Была приостановлена и деятельность Церковного комитета помощи голодающим, все собранные им денежные суммы были переданы в ЦК Помгола при ВЦИК. 31 августа патриарх Тихон повторно обратился к Калинину с просьбой утвердить положение о Церковном комитете, но не получал ответа в течение трех месяцев. В партийно-государственном руководстве при общей его враждебности Церкви не было единства взглядов по вопросам допустимости взаимодействия государственных и церковных органов хотя бы в деле преодоления последствий жесточайшего бедствия. Если В. И. Ленин, Л. Д. Троцкий и И. В. Сталин выступали категорически против разрешения церковной помощи голодающим, то Калинин и некоторые другие члены высшего советского руководства считали это допустимым. При ухудшении к концу 1921 года ситуации в стране (прогнозировалось возрастание числа голодающих до 50 млн. чел.) временно взяла верх позиция сторонников сотрудничества с Церковью.
8 декабря 1921 года ВЦИК принял постановление, дававшее Церковному комитету официальное разрешение на сбор средств для голодающих, но только 1 февраля 1922 года было утверждено положение "О возможном участии духовенства и церковных общин в деле оказания помощи голодающим", а еще через несколько дней были приняты инструкции, устанавливавшие порядок сбора пожертвований, их распределение и формы отчетности. Согласно установленному порядку, все собранные в епархиях средства и пожертвования должны были передаваться в ЦК Помгола. При этом представители Церкви могли участвовать в разработке планов ЦК Помгола по оказанию помощи голодающим. Контроль за благотворительной деятельностью Церкви осуществлялся ЦК Помгола и РКИ.
Несмотря на серьезные ограничения со стороны государства церковной благотворительной инициативы, к февралю 1922 года Церковь собрала для голодающих ок. 9 млн. рублей, не считая ювелирных изделий, золотых монет и продовольственной помощи. При этом на местах формально разрешенная благотворительная деятельность Церкви по борьбе с голодом нередко подвергалась ограничениям и те, кто сотрудничали с Церковью, преследовались. Так, Самарский губисполком признал "контрреволюционным" епархиальный Комитет помощи голодающим, все его члены были арестованы и осуждены, что вызвало протест Калинина. Также подвергались репрессиям епархиальные Комитеты помощи голодающим в Твери, Костроме, Вятке и других городах.
Разрешение на пожертвование ценностей, не имеющих богослужебного употребления
С декабря 1921 года ЦК Помгола вела переговоры с патриархом о возможности пожертвования церковных ценностей на нужды голодающих. Патриарх согласился на это, уточнив, что существуют предметы, которые Церковь не может жертвовать по канонам; речь должна идти только о добровольных пожертвованиях со стороны общин верующих. ЦК Помгола одобрила такие договоренности. 6 февраля 1922 года патриарх составил новое обращение к верующим, в котором, призывая к благотворительным пожертвованиям, разрешил духовенству и приходским советам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения, утварь и имущество, не имеющие богослужебного употребления. 14 февраля "Воззвание" патриарха с санкции Политбюро ЦК РКП(б) было опубликовано в виде листовки. Сбор такого рода пожертвований производился в соответствии со специальной инструкцией ЦК Помгола.
Подготовка к насильственному изъятию ценностей
Санкционировав переговоры с Церковью о сотрудничестве в борьбе с голодом, власти одновременно разрабатывали планы насильственного изъятия церковных ценностей. Одним из главных инициаторов подобных действий был Троцкий, который с января 1922 года являлся "особоуполномоченным Совета народных комиссаров по учету и сосредоточению ценностей". Первоначально Троцкий и созданная при нем комиссия изымали ценности из закрытых монастырей и храмов, но вскоре встал вопрос об изъятии имущества из действующих церквей. Началась подготовка к сбору, хранению, транспортировке и реализации за границей изымаемых церковных ценностей.
Важной частью подготовки к кампании по изъятию церковных ценностей была разработка законодательных норм для их централизованного сбора и учета. 27 декабря 1921 года ВЦИК издал постановление "О ценностях, находящихся в церквях и монастырях", 2 января 1922 года вышло постановление "О ликвидации церковного имущества", согласно которому "имущество материальной ценности" нельзя было оставлять, как раньше, в распоряжении местных властей, а следовало передавать в Гохран. Непосредственная подготовка постановления об изъятии церковных ценностей велась т. н. центральной тройкой, состоявшей из представителей ВЦИК П. П. Лебедева, Агитационно-пропагандистского отдела ЦК РКП(б) Л. С. Сосновского и начальника 8-го отдела ("по отделению церкви от государства") Наркомата юстиции П. А. Красикова.
Декрет об изъятии церковных ценностей и сопротивление РПЦ
16 февраля 1922 года ВЦИК принял постановление (декрет) "Об изъятии церковных ценностей для реализации на помощь голодающим". Декретом предписывалось местным советам "ввиду неотложной необходимости спешно мобилизовать все средства страны, могущие послужить средством спасения погибающего от голода населения Поволжья" немедленно изъять из имущества, переданного в пользование группам верующих всех религий, ценные предметы из золота, серебра и драгоценных камней. Разработанный ВЦИК документ содержал положения, которые формально должны были защищать права верующих. Оговаривалось, что декрет касается только тех предметов, "изъятие которых не может существенно затронуть интересы самого культа", обязательным было и привлечение к проведению мероприятий представителей групп верующих. На практике власти постоянно грубо нарушали положения собственного постановления.
Декрет, опубликованный в печати 23 февраля, вызвал недоумение в Русской Православной Церкви. 28 февраля патриарх Тихон обратился к духовенству и верующим с посланием по поводу изъятия церковных ценностей патриарх изложил историю взаимоотношений Церкви с властями по вопросу оказания помощи жертвам голода и напомнил, что разрешил жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления. Об этом было сообщено в особом воззвании, разрешенном советским правительством к публикации и распространению среди населения. Однако вслед за этим в правительственных газетах появились резкие выступления против руководителей Церкви и было опубликовано постановление об изъятии из храмов всех драгоценных церковных вещей, в т. ч. священных сосудов и прочих богослужебных предметов.
"Мы допустили, в связи с чрезвычайно тяжелыми обстоятельствами, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления. Но мы не можем одобрить изъятие из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею, как святотатство", говорилось в послании патриарха Тихона.
Послание патриарха было разослано епархиальным архиереям для доведения до сведения каждого прихода. Это решение предстоятеля Церкви власти страны назвали незаконной акцией, направленной на противодействие исполнению постановления ВЦИК, в дальнейшем оно использовалось как основание для массовых репрессий.
Большинство священнослужителей и мирян активно поддержали патриарха. 6 марта Петроградский митрополит Вениамин (Казанский) передал в представительство ЦК Помгола заявление, что Церковь соглашается на сотрудничество с властями, только если пожертвования верующих будут добровольными. Митр. Вениамин предупреждал, что, если власти все же решатся на проведение насильственного изъятия, Церковь не сможет благословить передачу ценностей. Во избежание инцидентов в комиссии по приему церковных ценностей предлагалось ввести представителей духовенства и мирян. 7 марта Крутицкий архиепископ Никандр (Феноменов) созвал совещание московских благочинных, на котором было заслушано обращение патриарха, получившее единодушную поддержку. Московские приходские советы выносили решения о недопустимости изъятия богослужебных предметов. Новгородский и Старорусский митрополит Арсений (Стадницкий) открыто выступил против насильственного изъятия церковных ценностей, организовал добровольную сдачу ценностей, призвав не допускать насилие ни в какой форме. Ростовский и Таганрогский епископ Арсений (Смоленец) публично предал анафеме всех посягающих на достояние Церкви и обратился к пастве с призывом воспрепятствовать действиям властей.
Первоначально власти планировали начать изъятие с первых чисел марта и завершить к открытию XI съезда РКП(б), который должен был пройти 27 марта - 2 апреля 1922 года Однако твердая позиция духовенства и верующих на время задержала начало кампании. 8 марта ГПУ, курировавшее проведение антицерковных акций, приняло секретное постановление: "Момент практического проведения изъятия отдалить до получения решительных результатов нашей политагитации". Изъятию должна была предшествовать масштабная пропагандистская работа, превосходящая всю прежнюю антирелигиозную агитацию. Все партийные силы, по предложению ГПУ, должны были быть мобилизованы на "организацию общественного мнения в нужном направлении". Для этого предполагались ежедневные антицерковные публикации во всех газетах, выпуск специальных листовок, проведение лекций, собраний, митингов с участием представителей из голодающих губерний.
Особое внимание власти уделяли тому, чтобы разными путями побудить часть духовенства выступить против предстоятеля Церкви. Троцкий предлагал включить представителей "прогрессивного" духовенства в состав органов ЦК Помгола. Многие архиереи, особенно в голодавших губерниях, выступили в поддержку изъятия ценностей, видя в этом не антицерковную кампанию, а необходимую меру борьбы с бедствием. В большинстве случаев эти выступления не выходили за рамки призывов к помощи голодающим со стороны Церкви, о чем писал в своих воззваниях и свт. Тихон. Однако некоторые церковные деятели под предлогом борьбы с голодом выступили в гос. печатных изданиях с резкими нападками на патриарха, приняв, т. о., участие в организованной властью кампании по дискредитации Церкви. Среди них были ставшие впоследствии активными деятелями обновленчества епископы бывш. Владикавказский Антонин (Грановский), Нижегородский Евдоким (Мещерский), Епифанский Виталий (Введенский), Вологодский Александр (Надежин), Кубанский Иоанн (Левицкий), члены «Петроградской группы прогрессивного духовенства» прот. А. И. Введенский, священники В. Д. Красницкий и А. И. Боярский.
Пропагандистские акции не принесли организаторам антицерковной кампании большого успеха. Нередки были случаи, когда на митингах рабочие принимали решения против изъятия церковных ценностей или предлагали сначала коммунистам сдать ценности. В это же время состоялись приходские собрания. В большинстве губерний местные власти проявляли нерешительность, и потому удавалось избежать прямых столкновений с верующими. Большое значение имели инициативы со стороны представителей духовенства и прихожан, предлагавших взаимоприемлемые решения, в частности по замене предназначенных для изъятия святынь равным по стоимости количеством золота или серебра, а также собранными деньгами или продовольствием. Из-за сопротивления верующих местные власти вначале приостанавливали изъятия, не решаясь на открытое применение силы, и ждали инструкций из Москвы. В ряде мест противостояние верующих представителям властей приобретало жесткий характер.
В Калужской и Тамбовской губерниях отмечались случаи, когда крестьяне прогоняли прибывшие для изъятия ценностей комиссии; в деревни высылались карательные военные отряды. В Калуге прошла трехдневная забастовка рабочих, возмущенных разорением церквей. В Смоленске верующие не пропустили в кафедральный собор членов Комиссии по описи церковного имущества. В Ростове-на-Дону при попытках проникновения в церковь представители власти были избиты толпой, в результате чего комиссия приняла решение "временно прекратить работы по изъятию и все силы бросить на проведение агитационной кампании". Во Владимире верующие, несмотря на вмешательство милиции, воспрепятствовали разорению Успенского собора. Стихийное выступление прихожан остановило изъятие ценностей из собора в Старой Руссе; в Петрограде членов Комиссии по изъятию ценностей не допустили в Казанский и Троицкий соборы; людей, защищавших Спасскую церковь на Сенной площади, разогнал конный отряд. Наибольшую известность получили события в городе Шуе Иваново-Вознесенской губернии 15 марта 1922 года собравшиеся по набату у шуйского Воскресенского храма несколько тысяч верующих пытались воспрепятствовать изъятию и даже разоружили часть красноармейцев. Войска открыли по людям пулеметный огонь - четыре человека были убиты, десятки ранены.
Ход кампании по изъятию ценностей становился предметом обсуждения на каждом заседании Политбюро. Высшие чины ГПУ, осуществлявшего координацию силовых акций против Церкви, требовали жестких мер по отношению к верующим. Наиболее последовательную антицерковную позицию занимал Троцкий, поддерживаемый Лениным и Сталиным. Калинин, предлагавший не отходить от официально заявленной цели кампании - помощи голодающим, а также выступавшие с отдельными возражениями из опасений массовых беспорядков В. М. Молотов, Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев обычно вынуждены были подчиняться мнению более влиятельных членов Политбюро.
Одной из важнейших задач, поставленных Троцким для осуществления антицерковной кампании, стала организация в масштабах всей страны особого механизма для изъятия церковных ценностей, поскольку возглавляемый Калининым ЦК Помгола не вызывал у него доверия. Используя недовольство партийного руководства неудачным началом кампании по изъятию ценностей, Троцкий выступил с обвинениями в адрес президиума ВЦИК в связи с "явно обнаруженной ныне несостоятельностью постановки дела" из-за преждевременности, на его взгляд, декрета об изъятии, который "был издан и опубликован совершенно независимо от хода подготовки и оказался холостым выстрелом".
Троцкий предлагал создать для руководства изъятиями ценностей из церквей особую секретную комиссию из членов руководимой им комиссии "по учету и сосредоточению". Троцкий хотел возглавить обе комиссии; официально вопросами изъятия церковных ценностей должен был заниматься ЦК Помгола. Однако, поскольку ранее по инициативе Троцкого была организована Московская комиссия по изъятию церковных ценностей в том же составе, создание Центральной комиссии встретило в Политбюро возражения. 16 марта Политбюро постановило, что "дело организации изъятия церковных ценностей еще не подготовлено и требует отсрочки, по крайней мере в некоторых местах".
Происходившее во время изъятий противостояние верующих и представителей официальных органов, и особенно события в Шуе, вызвали растерянность у части партийно-советского руководства. 19 марта в губкомы и обкомы партии была отправлена за подписью Молотова шифрованная телеграмма от имени ЦК РКП(б), в которой говорилось, что "ввиду имевших место осложнений на почве изъятия ценностей" кампанию следует временно приостановить и сосредоточить все силы на подготовительной и агитационной работе. Однако в тот же день Ленин обратился к членам Политбюро с письмом, в котором потребовал "произвести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом". Он отметил, что отправленная ранее шифротелеграмма может стать неплохой маскировкой истинных намерений партийного руководства. Ленин писал, что после событий в Шуе настал самый благоприятный момент для удара по Церкви, когда можно "99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий". За счет изъятия церковных ценностей предполагалось получить несколько сот миллионов или даже несколько миллиардов золотых рублей, без чего, по словам Ленина, "никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство, в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе, в особенности, совершенно немыслимы".
Однако задача получения через конфискацию церковного имущества дополнительных средств на внешнеполитические цели для Ленина отходила на 2-й план по сравнению с открывавшимися перспективами сокрушительного удара по Церкви. Поскольку кощунственные действия властей вызвали протест со стороны верующих, власти считали себя вправе обвинить Церковь в нежелании жертвовать для помощи голодающим ценности и в оказании сопротивления их изъятию. Ответом на сопротивление стали масштабные репрессии, с помощью которых предполагалось осуществить, по словам Ленина, «с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства».
Согласно предложенному плану, в Шуе должны были пройти массовые аресты среди духовенства и горожан. Процесс по этому делу предполагалось провести с максимальной быстротой и закончить «расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности, также не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров». Как писал Ленин, «чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». Ленин считал, что арестовывать патриарха Тихона пока не надо, хотя требовал установить за ним строжайшую слежку. Еще более жесткую позицию заняло руководство ГПУ, направившее в Политбюро докладную записку с предложением о немедленном аресте патриарха и членов Синода за «контрреволюционную деятельность». ГПУ отметило существование в Церкви противников патриарха, которым его арест даст возможность "избрать на патриарший престол и в синод лиц, настроенных более лояльно к Советской власти". За арест патриарха также высказался Троцкий, предложив, правда, отсрочить его на 10-15 дней. Чуть позже Троцкий представил Политбюро развернутый план антицерковных действий. Предлагалось для внесения раскола использовать против "правящей части" Церкви "лояльное", "соглашательское" духовенство; в дальнейшем Троцкий намечал развернуть кампанию и против "обновленной церкви", чтобы "превратить ее в выкидыш".
Создание Центральной комиссии по изъятию церковных ценностей
20 марта была создана Центральная комиссия по изъятию церковных ценностей (Центральная КИЦЦ). Главой ее был назначен Калинин, но реальной власти он не имел и даже конфликтовал с сотрудниками. Фактическим руководителем КИЦЦ был зам. наркома внутренних дел А. Г. Белобородов (бывш. председатель Уральского ЦИК, взявший на себя ответственность за принятое в 1918 решение о расстреле семьи Николая II). Во всех губерниях создавались подчинявшиеся Центральной КИЦЦ местные комиссии (губКИЦЦ), в состав которых в обязательном порядке входили руководители местных органов ГПУ и военных частей. Для сохранения видимости борьбы с голодом также организовывались "официальные" комиссии по изъятию в подчинении ЦК Помгола. Общее руководство антицерковной кампанией продолжало осуществлять Политбюро.
Центральная КИЦЦ ужесточила проведение кампании и вела борьбу с любыми попытками местных властей пойти на компромисс с верующими. Были даны указания по скорейшему проведению изъятий из храмов; кампанию планировалось завершить в европейской части страны к 20 мая, в Сибири к 1 июня. В случае срыва сроков представителей местных властей привлекали к ответственности. Для предотвращения возможных народных выступлений предполагалось привести в полную боевую готовность воинские части. В храмах должны были изыматься все без исключения ценности; замена церковных предметов драгоценными металлами (ранее возможная по инструкции ВЦИК) не разрешалась; при неполном изъятии должны были проводиться повторные конфискации.
Центральная КИЦЦ рекомендовала избегать при проведении изъятий явных кощунств и варварского отношения к святыням, что в значительной степени было связано с заинтересованностью в сохранении изымаемых священных предметов для последующей продажи за границей. Тем не менее в большинстве случаев церковные предметы, часто высокой художественной ценности, во время конфискации превращались в лом драгоценного металла. Попытки музейных отделов помешать уничтожению произведений церковного искусства воспринимались как скрытая агитация против проведения изъятия и нередко карались наравне с открытым сопротивлением. Так, в Астрахани был привлечен к суду представитель Главмузея А. А. Дмитриевский, подавший в губКИЦЦ протест против изъятия предметов церковной утвари XVII-XVIII вв., имевших большую историческую и художественную ценность.
Насильственное изъятие ценностей и репрессии
Главный удар ГПУ был направлен прежде всего против представителей церковной власти. В кон. марта в Москве по обвинению в организации противодействия декрету об изъятии церковных ценностей были заключены в тюрьму архиеп. Никандр (Феноменов), митрополит Серафим (Чичагов) и епископ Иларион (Троицкий), почти все члены Высшего церковного управления и Московского епархиального совета, наиболее влиятельные иереи и руководители органов приходского управления. Аресты проводились с целью обезглавить Церковь, дезорганизовать крупнейшие московские приходы. 28 марта на допрос в ОГПУ был вызван патриарх Тихон. Свт. Тихон взял на себя всю ответственность за составление воззвания в связи с декретом об изъятии церковных ценностей. По заявлению патриарха, его послание содержало не призыв к насилию, а лишь оценку действий властей.
Чтобы предотвратить возможные инциденты, 9 апреля 1922 года патриарх Тихон обратился к епархиальным архиереям с посланием, в котором выразил обеспокоенность тем, что при проведении изъятия ценностей в ряде случаев прихожане, "побуждаемые, несомненно, ревностью о храме Божием, но ревностью неправильно понимаемою", совершали активные противодействия властям, что приводило к кровопролитию. Осуждая подобные действия, Патриарх призывал архиереев дать пастве необходимые наставления. 10 апреля Петроградский митр. Вениамин обратился к верующим с воззванием и предложил "отнестись по-христиански к происходящему в наших храмах изъятию"; он отметил, что со стороны прихожан совершенно недопустимо проявление насилия в любой форме в храме или вблизи него. Митр. Вениамин призвал: "Проводим изымаемые из наших храмов церковные ценности с молитвенным пожеланием, чтобы они достигли своего назначения и помогли голодающим... Не давайте никакого повода к тому, чтобы капля какая-нибудь, чьей бы то ни было человеческой крови была пролита около храма, где приносится Бескровная Жертва".
Стремление Церкви любой ценой избежать насилия не находило отклика у властей, заинтересованных в том, чтобы использовать народные волнения как повод для гонений. Несмотря на все попытки духовенства удержать верующих от сопротивления изъятию церковных ценностей, избежать новых столкновений не удалось. С конца марта - начала апреля 1922 года против верующих все чаще использовалась военная сила. При изъятии ценностей из кафедрального собора Смоленска против собравшихся прихожан были посланы войска, применившие оружие; 6 чел. были ранены, более 100 арестовано. В Калужской губернии воинский отряд с пулеметами разогнал верующих, защищавших Пафнутиев Боровский в честь Рождества Пресвятой Богородицы мужской монастырь. В Ярославской губернии военная сила применялась при изъятии ценностей из Варницкого во имя Святой Троицы Сергиева мужского монастыря. В Кременчуге сопротивление прихожан старообрядческой церкви было подавлено при поддержке курсантов. Военные разогнали верующих при конфискации ценностей из соборов Твери, Витебска, Орла и Тамбова.
В Москве, где изъятие ценностей началось 31 марта, против прихожан церкви Знамения Богородицы на Знаменке был направлен кавалерийский отряд. Конная милиция разогнала несколько сот верующих у Николо-Покровской церкви в Бауманском районе. У храма Богоявления в Дорогомилове произошли столкновения верующих с представителями властей, несколько человек были ранены. Массовые аресты верующих имели место в Царицынской губернии, а также в Иркутске, Тюмени. Сопротивление верующих было столь значительным, что с приближением Пасхи (в 1922 приходилась на 16 апреля) власти были вынуждены на несколько дней приостановить кампанию. 21 апреля начались изъятия из храмов Петрограда; усилиями митр. Вениамина удалось предотвратить кровопролитие, хотя были отдельные случаи пассивного сопротивления со стороны верующих. В мае произошли столкновения верующих с войсками в городе Ейске Кубанской обл., где во время изъятия ценностей из собора Ейский епископ Евсевий (Рождественский) отдал распоряжение бить в набат, призывая прихожан на защиту храма. Всего, по данным исследователей, в ходе кампании 1922 года произошло около 1,4 тысячи серьезных столкновений, во время которых против верующих применялась военная сила. Массовые аресты духовенства и верующих в связи с кампанией по изъятию церковных ценностей осуществлялись в большинстве губерний России, Белоруссии, Украины.
Суды по делам о сопротивлении изъятию церковных ценностей
С апреля 1922 года начались революционные трибуналы по делам, связанным с противодействием декрету об изъятии церковных ценностей. Наиболее значительными были процессы в Иваново-Вознесенске, Петрограде и Москве, они проходили под непосредственным контролем Политбюро. 25 апреля были приговорены к расстрелу арестованные в Шуе протоиерей Павел Светозаров, свящ. Иоанн Рождественский и мирянин Петр Языков. 26 апреля открылся Московский процесс против видных священников и членов приходских советов города. В качестве свидетеля на процессе выступил патриарх Тихон. Он утверждал, что Церковь хотела отдать ценности на борьбу с голодом добровольно, но власть вопреки достигнутым договоренностям решила применить силу. 8 мая трибунал приговорил к расстрелу 11 обвиняемых. Шесть из них были помилованы решением ВЦИК, а протоиереи Александр Заозерский, Василий Соколов, Христофор Надеждин, иеромонах Макарий (Телегин) и мирянин Сергий Тихомиров после утверждения приговора членами Политбюро были казнены. Трибунал вынес постановление о привлечении к суду в качестве обвиняемого Патриарха Тихона. Вскоре свт. Тихон был заключен под домашний арест. Время изъятия церковных ценностей и репрессий против священников РПЦ, не подчинившихся декрету, было сочтено ГПУ наилучшим моментом для организации обновленческих групп (см. «Живая церковь») и попытки захвата ими церковной власти в Москве, а затем и по всей стране.
10 июня начался Петроградский процесс, на котором в качестве обвиняемых выступали митр. Вениамин (Казанский), его викарий Кронштадтский епископ Венедикт (Плотников), наиболее видные представители городского духовенства и приходских советов. Митр. Вениамин повторил на суде, что считает необходимым отдать голодающим все ценности, но не может благословить насильственное изъятие богослужебной утвари. 5 июля митр. Вениамин и еще 10 обвиняемых были приговорены к расстрелу. Семь из них были помилованы, а митрополит Вениамин (Казанский), архимандрит Сергий (Шеин), миряне Юрий Новицкий и Иоанн Ковшаров - расстреляны.
Только к середине 1922 года по делам, связанным с изъятием церковных ценностей, по стране состоялся 231 судебный процесс над более 700 обвиняемыми; подсудимые привлекались к ответственности как по политическим статьям - в случае публичного осуждения изъятия церковных ценностей или оказания противодействия, так и по уголовным - при попытках сокрытия церковной утвари. Нередки были приговоры к смертной казни. Процессы продолжались и в дальнейшем, будучи тесно связанными с делами по обвинению в оказании противодействия захвату власти в епархиях обновленцами.
Заседания революционных трибуналов проходили в Смоленске, Ростове-на-Дону, Туле, Витебске, Череповце, Чебоксарах, Рыбинске, Костроме, Астрахани, Гомеле, Житомире, Ярославле, Полтаве, Екатеринбурге, Новочеркасске, Вятке и др. городах. На местных процессах наряду с обвинениями против епархиальных властей выдвигались обвинения и против патриарха Тихона, всего священноначалия Русской Церкви, представляемой как "контрреволюционная, преступная организация". По делу о беспорядках при изъятии церковных ценностей в Старой Руссе были приговорены к смертной казни священники В. Пылаев и В. Орлов (позднее помилованы), архиеп. Арсений (Стадницкий) и епископ Димитрий (Сперовский) привлечены к уголовной ответственности и арестованы. За "агитацию и будирование масс против сдачи церковных ценностей" были осуждены Владимирский митр. Сергий (Страгородский) и его викарий Ковровский епископ Афанасий (Сахаров). Митр. Сергий после признания им обновленческого Высшего церковного управления был освобожден, а еп. Афанасий отправлен в ссылку.
Был арестован и дважды приговаривался к расстрелу управляющий Томской епархией Барнаульский епископ Виктор (Богоявленский), но помилован ВЦИК с заменой смертного приговора 10 годами тюремного заключения. Донской ревтрибунал приговорил к смертной казни Ростовского епископа Арсения (Смоленца), затем в связи с амнистией мера наказания была заменена 10 годами заключения. В Царицыне был казнен викарий Донской епархии Нижнечирский еп. Николай (Орлов); по др. сведениям, умер в тюрьме). В декабре 1922 года состоялся "2-й этап" Московского процесса, по которому проходило более 100 обвиняемых. Суды над причастными к сопротивлению изъятию церковных ценностей продолжались и в дальнейшем. В апреле 1923 года в Краснодаре был устроен показательный процесс о "противодействии изъятию церковных ценностей" над Ейским еп. Евсевием (Рождественским). Общее число привлеченных к «церковным делам» в этот период, по разным данным, составляло ок. 10 тыс. чел. Исследователи считают, что в период проведения кампании погибло более 2 тыс. чел. Тяжелый удар был нанесен в ходе репрессий по епископату РПЦ. В связи с обвинениями в противодействии изъятию церковных ценностей и сопротивлении обновленцам в 1922-1923 годах были заключены в тюрьмы или отправлены в ссылку 66 архиереев - до половины их общего числа.
Изъятие ценностей у общин других конфессий и религий
Главный удар в ходе кампании по изъятию церковных ценностей власти направили на православную Церковь как на самую многочисленную и представлявшуюся советско-партийному руководству наиболее влиятельной и опасной конфессию. При этом власти стремились подчеркнуть, что изъятие ценностей затрагивает все конфессии без исключений. Так, Троцкий требовал "тщательнейшего изъятия" ценностей из московских синагог. В Москве 4 апреля 1922 года разграблению подверглись 43 православные церкви, Новодевичий и Донской монастыри, а также римско-католический костел и 2 старообрядческие церкви. На следующий день в числе 56 московских храмов, где прошли изъятия, оказались армянские, греческие, 2 русские старообрядческие церкви, а также евангелический молельный дом и синагога.
В ряде регионов изъятие ценностей затронуло значительное количество неправославных храмов. Прежде всего это относилось к Белоруссии, где многочисленное польское население принадлежало к Римско-католической Церкви. Как и православные, католики пытались противодействовать изъятию ценностей из своих храмов и также становились жертвами репрессий. В мае 1922 года в Минске был организован судебный процесс над польскими священниками, что, по мнению властей, имело большое пропагандистское значение, показывало их «объективность» по отношению ко всем конфессиям. В то же время в западных губерниях Центральной КИЦЦ предписывалось проводить изъятие ценностей в следующем порядке: в первую очередь - из синагог, во вторую - из православных храмов, в третью - из католических костелов. В 1923 году в Москве состоялся новый процесс над католическим священниками во главе с архиеп. Иоанном (Яном) Цепляком. Архиеп. Иоанн и настоятель католического прихода в Петрограде прелат Константин Будкевич были приговорены к смертной казни. После вмешательства международной общественности архиеп. Иоанну казнь заменили высылкой из страны, прелат Константин Будкевич был расстрелян.
Нередко при проведении кампании по изъятию церковных ценностей на местах сказывались национальные и конфессиональные особенности регионов. В ряде советских республик определяющее значение имела особая позиция местных властей. Так, Совнарком Армении прислал в Москву сообщение, что изъятие церковных ценностей в республике "по местным условиям произвести невозможно". С аналогичным заявлением выступил и Дагестанский комитет РКП(б). Свои требования по организации изъятия церковных ценностей выдвигал Всеукраинский ЦИК, что в целом смягчило проведение антицерковной кампании на Украине. В ряде национальных республик изъятие церковных ценностей происходило в последующие годы.
Итоги
Официально изъятие церковных ценностей по стране было завершено 26 мая 1922 года, когда по предложению Троцкого Политбюро упразднило его комиссию как выполнившую свою задачу. Тем не менее в ряде регионов изъятие продолжалось, а в отдельных губерниях кампания возобновлялась в виде "доизъятия" ценностей. 1 июня член Президиума ЦК Помгола А. Н. Винокуров в интервью корреспонденту РОСТА огласил предварительные результаты изъятия церковных ценностей: более 17 пудов золота и 11 415 пудов серебра, а также большое количество драгоценных камней. Винокуров сообщил, что авансом в счет поступлений от изъятия церковной собственности Наркомфин уже выделил 2 млн. рублей. на закупку за границей семян, а также муки и рыбы. Итоговая ведомость конфискованного церковного имущества была получена только к ноябрю 1922 года. Всего из храмов и монастырей было собрано более 33 пудов золота, 23 997 пудов серебра, 35 670 бриллиантов. Суммарная стоимость изъятого составила 4 650 810 золотых рублей.
Изъятых церковных ценностей оказалось гораздо меньше добровольно собранных верующими средств для помощи голодающим и несопоставимо мало в сравнении с планами властей получить в результате изъятия несколько сот миллионов или даже миллиардов рублей. Большая часть изъятого у Церкви была потрачена на проведение самой кампании (технические расходы губКИЦЦ только за апрель 1922 составили более 1,5 млн р.), на антирелигиозную агитацию, а также на содержание партийного и советского аппарата, где в это время были увеличены зарплаты и различные виды довольствия. Значительные суммы по предложению Троцкого были перечислены в распоряжение военного ведомства для создания мобилизационных запасов. Много изъятого было разворовано представителями властей, о чем свидетельствовали последующие судебные процессы над сотрудниками Гохрана. Впоследствии в связи с продолжающимся наступлением на Церковь и массовым закрытием храмов изъятие церковного имущества в СССР продолжалось и принимало иногда формы организованных антирелигиозных кампаний (напр., по изъятию церковных колоколов в 1928-1930).
Изъятие церковных ценностей в 1922 году нанесло серьезный удар по Церкви. По всей стране были ограблены и осквернены тысячи храмов, многие тысячи верующих были репрессированы, в заключении оказались большинство представителей высшей церковной власти.
Литература
- ГАРФ. Ф. А-353. Оп. 6. Д. 7; Ф. 130. Оп. 6. Д. 61, 330; Ф. 1235. Оп. 1. Д. 59; Оп. 2. Д. 45, 59, 60; Оп. 39. Д. 86; Оп. 140. Д. 59, 60
- АПРФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 267, 271, 277; Оп. 60. Д. 23
- РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 48; Ф. 89. Оп. 4. Д. 121, 164
- ЦА ФСБ. Д. Н-1780; Ф. 1. Оп. 4. Д. 372; Оп. 6. Д. 11, 44, 117, 410а, 411, 497, 499; Ф. 2. Оп. 4. Д. 372;
- РГВИА. Ф. 25883. Оп. 7. Д. 35, 37; Ф. 33988. Оп. 2. Д. 438.
- Горев М. В. Церковное богатство и голод в России. М., 1922
- Кандидов Б. П. Голод 1921 г. и церковь. М.; Л., 1932
- Чемерисский Н. А. Изъятие в 1922 г. церк. ценностей для помощи голодающим // ВИРА. 1962. [Вып.] 10. С. 186-212
- Одинцов М. И. Изъят из церк. имуществ // Гласность: Газ. 1991. № 31
- Одинцов М. И. «Дело» патриарха Тихона // Отеч. арх. 1993. № 6. С. 46-71
- Козлов В. Ф. Свидетельствуют документы: (Об изъятии церк. ценностей) // ЖМП. 1993. № 9. С. 47-52
- Акты свт. Тихона. С. 176, 178, 183, 187-192, 195-212
- Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Красные конкистадоры. М., 1994
- Баделин В. И. Золото Церкви: Ист. очерки и современность. Иваново, 19952
- РПЦ в советское время. 1995. Кн. 1. С. 143-184
- Покровский Н. Н. Документы Политбюро и Лубянки о борьбе с Церковью в 1922-1923 гг. // УЗ РПУ. 1995. Вып. 1. С. 125-174
- Кривова Н. А. Сопротивление против изъятия церк. ценностей в 1922 г. // ЕжБК, 1992-1996. М., 1996. С. 365-372
- Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922-1925 гг.: Политбюро и ГПУ в борьбе за церк. ценности и полит. подчинение духовенства. М., 1997
- Цыпин. История РЦ. С. 71-90; 75 лет декрету ВЦИК об изъятии церк. ценностей // ЖМП. 1997. № 2. С. 67-79; Политбюро и Церковь. Кн. 1, 2
- Петров М. Н. Крест под молотом. Новгород, 2000; Следственное дело Патриарха Тихона: Сб. док-тов / Ред.: прот. В. Н. Воробьев; отв. сост.: Н. А. Кривова. М., 2000
- «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.). М., 2001. Т. 1. Ч. 1; «Обновленческий» раскол. С. 203-210
- Говорова И. В. Изъятие церк. ценностей в 1922 г. в контексте гос.-церк. отношений: АКД. М., 2006
- Иванова Е. В. Свят. Патриарх Тихон и голод 1921-1922 гг. в России // БТ. 2007. Сб. 41. С. 504-529
- Патриарх Тихон в 1920-1923 гг.: Аналитическая зап. из Гуверовского архива / Сост.: Е. В. Иванова // ЖМП. 2007. № 11. С. 60-95;
- Каиль М. В. Власть и правосл. верующие в российской провинции нач. 1920-х гг.: (Голод. Изъятие церк. ценностей. Раскол. Процесс смоленских церковников на Смоленщине). Смоленск, 2008
- Лобанов В. В. Патриарх Тихон и советская власть (1917-1925 гг.). М., 2008. С. 87-108, 307-341.
Использованные материалы
- Никитин Д. Н. "Православная энциклопедия", т. 21, с. 661-668 (опубл.: 21 августа 2014 г.)