КАЛЛИСТ АНГЕЛИКУД

Святой Каллист Ангеликуд. Икона. XXI в. (Афон)

Каллист Ангеликуд (греч. Κάλλιστος ᾿Αγγελικούδης [1]; ок. 1325 - не ранее 1377), подвижник-исихаст, богослов, основатель и игумен монастыря Богородицы Катафиги близ г. Меленикон в Македонии (ныне Мелник на юго-западе Болгарии), преподобный

Память 20 июня (Румын. [2])

Сохранилось чрезвычайно мало сведений о Каллисте Ангеликуде, который упоминается в различных источниках под разными именами, в связи с чем ученые долгое время полагали, что речь идет о разных лицах, - это нашло отражение, в частности, в просопографических изданиях [3]. Впервые тот факт, что сочинения, надписанные различными именами, принадлежат одному и тому же Каллисту, доказал кардинал Джованни Меркати [4]. Наиболее полный и до настоящего времени сохраняющий значение просопографический очерк о Каллисте Ангеликуде принадлежит А. Риго [5].

Архимандрит Симеон (Куцас) полагает, что Каллист Ангеликуд родился около 1325 года [6]. Среди исследователей не существует единого мнения, является ли Ангеликуд родовым прозвищем или именем иного происхождения. Однако прозвище Катафигиот, наиболее известное из имен, которыми надписаны сочинения Каллиста Ангеликуда, несомненно связано с наименованием обители, основанной Каллистом Ангеликудом в Мелениконе, - Катафиги [7]. Неизвестно, посещал ли Каллист Ангеликуд Афон, но связи его монастыря с афонскими обителями засвидетельствованы источниками, что может объяснить появление на Святой Горе рукописей, созданных в ближайшем окружении Каллиста Ангеликуда.

По сочинениям достаточно трудно судить об образовании Каллиста Ангеликуда. Так, в частности, уровень владения письменным греческим языком скорее заставляет думать о том, что Каллист Ангеликуд не получил регулярного образования. Однако он был хорошо знаком со святоотеческими творениями. Среди наиболее часто цитируемых Каллистом Ангеликудом авторов - великие каппадокийцы, автор "Ареопагитик", свт. Иоанн Златоуст, прп. Максим Исповедник, прп. Исаак Сирин, Макариевский корпус. Также в сочинениях Каллиста Ангеликуда упоминается блж. Августин Иппонийский. Не подлежит сомнению знакомство Каллиста Ангеликуда с творениями свт. Григория Паламы. В 7-м Слове "Исихастского утешения" Каллист Ангеликуд приводит настоящий панегирик в честь свт. Григория и упоминает о чудесах, совершавшихся у его гробницы.

Тот факт, что в литературных произведениях поздневизантийского времени нет упоминаний о Каллисте Ангеликуде, свидетельствует, по всей видимости, о том, что его сочинения получили распространение лишь в среде ближайших учеников и не достигли (по крайней мере при жизни автора) ни Константинополя, ни Фессалоники. Такая судьба постигла не только богословские и мистические сочинения Каллиста Ангеликуда, написанные довольно сложным языком, но и куда более востребованный для того времени трактат "Против Фомы Аквинского", который сохранился лишь в одной рукописи. Возможно, эта "безвестность" объясняется тем, что большая часть жизни Каллиста Ангеликуда прошла в далекой провинции - в Мелениконе, в монастыре "Катафиги"; он основал небольшую пустынь, или "кафизму", в дальнейшем получившую статус монастыря, поэтому имя Каллиста Ангеликуда сохранили лишь монастырские акты.

Преподобный Каллист Ангеликуд

До нас дошло два документа, "Энтальма" и "Сигиллион", изданные патриархом Филофеем Коккином: в первом (март-май 1371) подтверждается статус Каллиста Ангеликуда в качестве духовника подчиненных ему монахов (часть братии не желала окормляться у Каллиста Ангеликуда, в чем обрела поддержку местного архиерея); во втором (май 1371) за пустынью Каллиста Ангеликуда закрепляется статус хотя и небольшого, но ставропигиального, то есть непосредственно подчиненного патриарху, монастыря, а сам Каллист Ангеликуд утверждается в должности игумена [8]. Насколько позволяют судить источники, конфликт, повлекший за собой вмешательство патриарха, мог заключаться в следующем. Братия "кафизмы" не принимала представлений Каллиста Ангеликуда о духовной жизни и противилась его руководству. Отголоском этих споров могут служить Слова 1 и 2 "Исихастского утешения", в которых Каллист Ангеликуд полемизирует с неким не названным по имени, но, по-видимому, чрезвычайно авторитетным лицом (возможно, монахом), отстаивая практику молитвы Иисусовой. Патриарх Филофей Коккин, известный ученик и сторонник свт. Григория Паламы, вероятно, в ответ на ходатайство Каллиста Ангеликуда, издал упомянутые документы, где в числе прочего засвидетельствовал свое почтение к личности Каллиста Ангеликуда и его достоинство как духовника и истинного исихаста [9], а монастырь Каллиста Ангеликуда подчинил непосредственно патриаршему управлению, выведя из подчинения местной церковной власти и закрепив за ним земельные владения, уже находившиеся в фактическом пользовании монастыря. Кроме того, по сообщению А. Риго, в одном из неизданных актов Ватопедской обители на Афоне [10], датированном 1377 годом, речь идет о Мелениконе, а также о монахах и монастыре "Каллиста Ангеликуда" [11].

Трудно сказать, когда именно умер Каллист Ангеликуд: вероятно, кончина его последовала в 1380-х или даже в 90-х годах, но в любом случае не ранее 1377 года.

Сочинения

Преподобный Каллист Ангеликуд. Икона. 2010 г. Иконописец В. Морозов (частное собрание)

1. "Исихастское утешение" (῾Ησυχαστικὴ παράκλησις), самое значительное сочинение Каллиста Ангеликуда и наиболее обширное [12]; написано, вероятно, в 1360-1370 годах; состоит из 30 Слов, посвященных различным богословским и аскетическим темам. Рукописная традиция "Исихастского утешения" исследована А. Ю. Виноградовым, который предпринял попытку изучения взаимоотношений выявленных рукописей и поставил ряд важных вопросов о составе сочинения [13]. Архим. Симеон (Куцас) осуществил критическое издание четырех Слов из "Исихастского утешения" (5, 16, 22 и 23) [14], снабдив их переводом на французский язык. Слово 5 было издано ранее [15]. Имеется частичный русский перевод Слова 5, выполненный А. П. Власюком [16]. Слово 16 "О духовной брани и о согласном с ней священном безмолвии" переведено на русском языке М. В. Грацианским под ред. А. Г. Дунаева [17]. Слово 22 "О безмолвнической жизни" получило самостоятельное распространение и начиная с XV века включалось в различные сборники в качестве отдельного произведения. Дополнение, составляющее 2-ю часть этого Слова в некоторых рукописях, представляет собой компиляцию XV века, созданную на основе текстов Каллиста и Игнатия Ксанфопулов [18]. Имеются славянский перевод Слова 22 прп. Паисия (Величковского) и русский перевод свт. Феофана Затворника [19], основанный на этой расширенной версии.

2. Отдельные Слова, не вошедшие в "Исихастское утешение" [13].

3. "Главы", дошедшие до нас в составе трех собраний различного объема; затрагивают различные богословские и аскетические темы, во многом сходные с теми, что обсуждаются в "Исихастском утешении". Большинство вошедших в эти собрания "Глав" находят соответствия среди текстов, включенных в самую авторитетную из дошедших до нас рукописей Каллиста Ангеликуда. - Vat. Barber. gr. 420 [20].

Описание "Глав", данное архим. Симеоном (Куцасом) в исследовании, посвященном Каллисту Ангеликуду [21], в целом корректно, однако автор, занятый в основном проблемами текстологии "Исихастского утешения", не счел возможным подробно рассматривать различные собрания "Глав", в т. ч. основное, дошедшее до нас в составе Vat. Barber. gr. 420; кроме того, архим. Симеону ничего не известно о рукописи Vat. Barber. gr. 592 [22].

На базе основного собрания "Глав", с достаточной долей условности именуемого "219 глав" (согласно нумерации, содержащейся в рукописях Vat. Barber. gr. 420 и 592; однако первые 9 "Глав", вероятно, до нас не дошли) и не имевшего четкой композиции, впоследствии, вероятно самим Каллистом Ангеликудом, была сделана подборка из 115 глав. "115 глав", составляющих второе собрание, сохранились в афонской рукописи Ath. Iver. 506 [23], конец 1360-х - 1370-е годы [24]. В греч. рукописи произведение озаглавлено просто: "115 глав", однако в слав. традиции XVIII-XIX вв. за этим собранием закрепилось название "Главы о Рае", или просто "Рай". Славянское название объясняется тем, что в качестве 1-й главы в собрании "115 глав" использовано 29-е Слово "Исихастского утешения" - ῞Οτι κα ὁ εἰρημένος παράδεισος εἰκὼν τοῦ ἔσω ἀνθρώπου (О том, что и упомянутый рай - образ внутреннего человека). На л. 342 иверской рукописи внизу находится киноварная надпись: "᾿Ιστέον ὅτι τὸ παρὸν κεφάλαιον, ἤγουν τὸ α´, ἐξ τέρου λόγου κρατεῖται, διὰ τοῦτο κα οὕτως ἄρχεται" (Пусть будет известно, что эта глава, то есть первая, взята из др. слова. Поэтому она так и начинается). 92 главы входят также в третье собрание, наиболее известное и чаще всего именуемое "Главы Каллиста Катафигиота" или "Главы о божественном единении". Поскольку не дошло древних рукописей этого произведения, трудно судить, было ли это собрание "Глав" составлено самим Каллистом Ангеликудом или его ближайшими учениками, или же оно было создано впоследствии переписчиками, напр., XVI или XVII веков на основе некой неизвестной копии глав кодекса Vat. Barber. gr. 420. Текст последней, 92-й, главы испорчен, что отражено как в известных рукописях данного собрания, так и в славянском переводе. Возможно, рукопись, на основании которой была создана эта подборка, содержала лакуны не только в конце, что обусловило своеобразное расположение глав, заимствованных из Vat. Barber. gr. 420, в собрании глав Каллиста Катафигиота. Все главы, за исключением одной, находят соответствия среди текстов, вошедших в автограф Каллиста Ангеликуда. Vat. Barber. gr. 420. По большей части это главы из числа 219, но, кроме того, в собрании присутствует как минимум три иных текста: Слово 29, фрагмент 24-го Слова "Исихастского утешения", а именно его 79-я глава (это Слово представляет собой сотницу глав), и одно Слово, не вошедшее в "Исихастское утешение". 83-ю главу из состава "92 глав" идентифицировать не удалось; вероятно, она заимствована из тех же "219 глав", но из той части, что не сохранилась. "92 главы" Каллиста Катафигиота сохранились в составе 2 рукописей. Это, во-первых, афонский кодекс Ath. Karakal. 189 (1585), переписанный в 1776 году на острове Идра, по всей видимости, для подготавливаемого свт. Макарием (Нотарой), митр. Коринфским, первого издания "Добротолюбия" [25]. Заглавие их таково: ᾿Εκ τῶν τοῦ Καλλίστου τοῦ Καταφυγιώτου [26]. Во-вторых, те же 92 главы содержатся и в рукописи Hieros. 436 (XVIII век), где переписчик отождествил автора данного собрания "Глав" с Каллистом I, патриархом Константинопольским (заглавие: Καλλίστου Καταφυγιώτου τοῦ ἁγιωτάτου πατριάρχου Κωνσταντινουπόλεως, μαθητοῦ δὲ χρηματίσαντος τοῦ ἁγίου Γρηγορίου τοῦ Σιναΐτου [27]). 92-я глава в рукописи Ath. Karakal. 189 имеет следующее завершение: "…ἐντεῦθεν ἡ ἀγάπη σου ἀφορήτοις ὑπερφυέσι κέντροις τετρωμένους… [лакуна обозначена в рукописи в отличие от греч. издания; обозначена она и в славянском рукописном переводе] ἀποκαθιστᾷ τοὺς κατά τινά σε ὁρῶντας ἐπίνοιαν. ᾿Εντεῦθεν…" [28]. Судя по всему, дальнейший текст был сочтен переписчиком безнадежно испорченным, поэтому он не стал его воспроизводить. Вероятно, в распоряжении издателей греч. "Добротолюбия" была и др. копия этих "92 глав", поскольку в их сборнике находится продолжение 92-й главы, хотя и с лакунами.

4. "Против Фомы Аквинского" ("Против так называемой книги "Против язычников" Фомы Латинянина": Κατὰ τοῦ καθ᾿ ῾Ελλήνων δῆθεν λεγομένου βιβλίου Θωμᾶ Λατίνου), антилатинский полемический трактат, представляющий собой последовательное опровержение "Суммы против язычников" Фомы Аквинского. Трактат издан С. Пападопулосом [29]. Сочинение дошло до нас в единственной рукописи XIV века - Ath. Iver. 337. Fol. 1-187. Кодекс, согласно датировке Виноградова, создан во второй пол. 60-х годов. В этом сочинении автор опровергает схоластическое богословие Фомы Аквинского, основываясь на переводе на греч. язык "Суммы против язычников" (Summa contra gentiles), выполненном Прохором Кидонисом.

Трактат "Против Фомы Аквинского" делится на 641 параграф и включает следующие части: "Отношения между верой и естественной причиной" (1-15), "О названии книги" (16-20), "О мудрости" (21-43), 2 главы "О провидении" (44-62; 63-96), "Частичное естествословие (фисиология)" (97-99), "О движении" (100-142), "О том, что небо неодушевленное" (143-186), "О последнем пределе (совершенстве) и непрерывном движении в нем" (187-210), "О божественной простоте и о различении сущности и энергии" (211-531) (трактат посвящен важной для богословских споров XIV в. теме, здесь же речь идет и о Фаворском свете (491-515)), "Об исхождении Св. Духа и об отношениях божественных Лиц" (532-607), "Краткое изложение того, о чем было сказано" (608-641).

5. Послание ученику Макарию. В рукописи Vat. Barber. gr. 420, которая включает "219 глав", содержится также послание Каллиста Ангеликуда к его духовному чаду, некоему Макарию [30]. В послании Каллист дает различные наставления новоначальному монаху. Возможно, это тот же Макарий из мон-ря Каллиста Ангеликуда, который упоминается и в др. источниках [31]. Впрочем, в самом послании какие-либо исторические или хронологические отсылки отсутствуют. Следует отметить, что в двух поздних афонских рукописях, Ath. Pantel. gr. 299 и Ath. Pantel. gr. 811 (XIX в.), содержится "Канон умилительный ко Господу нашему Иисусу Христу", составителем которого назван некий Макарий Катафигиот, прямо именуемый насельником той же обители, что и Каллист Катафигиот. Однако такая атрибуция вполне может оказаться основанной лишь на тождестве прозваний. Кроме того, стилистические особенности канона, приписываемого Макарию Катафигиоту, указывают скорее на вторую половину XV века или даже на XVI век.

6. Молитвы. В рукописи Lond. Brit. Lib. Arund. 520, кон. XIV в., содержится семь молитвословий (Л. 103 об. - 108 об., 196-207), среди которых особенно выделяется "Гимн Отцу и Духу о Приобщении Пречистого Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа", где в сжатом виде излагаются основные богословские темы, характерные для др. сочинений Каллиста Ангеликуда. Тексты, представляющие собой молитвословия, встречаются также в составе "Исихастского утешения" и "Глав".

Язык сочинений

Сочинения Каллиста Ангеликуда отличаются весьма необычным языком даже для XIV века, когда "аттикизирующее" направление стало преобладающим в среде византийских интеллектуалов. В отличие от последних Каллиста Ангеликуда не воспроизводит стиль образцовых древних авторов, но, ориентируясь на староаттическую норму, создает совершенно небывалый в византийской книжности язык, производящий впечатление искусственного и специально сконструированного именно благодаря нагромождению разного рода "примет" древнего стиля. В наибольшей степени использование такого языка характерно для "Исихастского утешения" и "Глав", в то время как полемический трактат, направленный против Фомы Аквинского, написан на более стандартном византийском греческом. Лексикон Каллиста Ангеликуда полон редких, иногда только у него встречающихся (hapax legomena) слов и весьма богат староаттическими частицами, весьма необычными. Кроме того, Каллист Ангеликуд почти всегда предпочитает староаттические формы слов.

Заметно использование неоплатонической терминологии, однако анализ лексики значительной части Слов "Исихастского утешения" и "Глав" показал, что соответствующие термины не заимствованы скорее всего у неоплатонических авторов напрямую, а пришли в лексикон Каллиста Ангеликуда из Ареопагитского корпуса и сочинений прп. Максима Исповедника, чье влияние в творениях Каллиста Ангеликуда наиболее ощутимо. Довольно часто редкие слова, используемые Каллистом Ангеликудом, не встречаются более нигде, кроме как в сочинениях прп. Феодора Студита, - это объясняется тем, что "Оглашения" прп. Феодора были в числе святоотеческих творений, наиболее часто читаемых за монастырским богослужением в Византии.

Синтаксис Каллиста Ангеликуда не отличается правильностью: его творения изобилуют анаколуфами, причем эта черта наиболее характерна для обширных Слов, вошедших в состав "Исихастского утешения", хотя отдельные случаи такого рода можно встретить и в "Главах". Довольно многочисленные отклонения от нормы, характеризующие язык и стиль Каллиста Ангеликуда, заставляют поднять вопрос о том, был ли он носителем греческий языка, или же возможно высказать предположение о его болгарском или во всяком случае негреческом происхождении. Анализ конкретных случаев, в частности особенностей цитирования Священного Писания, не выявляет, однако, ничего, что могло бы служить аргументом в пользу славянского происхождения Каллиста Ангеликуда. Очевидно, что степень владения книжным греческий языком у разных авторов была различной и сами по себе несовершенства письменной речи не являются свидетельством негреческого происхождения того или иного писателя.

Публикация "Исихастского утешения" и "Глав" Каллиста Ангеликуда, снабженная полным index grammaticus и глоссарием, в будущем поможет составить более всестороннее представление о языке Каллиста Ангеликуда. Приводимые ниже наблюдения представляют собой результат предварительного исследования и требуют дальнейших уточнений.

Главные отличительные черты языка Каллиста Ангеликуда следующие:

чрезвычайно свободный порядок слов (чрезмерный даже для греч. языка);
употребление большого количества эмоциональных частиц (часто объединяемых по 3-4), оттенки значения которых не всегда удается определить;
обилие наречных форм, заменяющих прилагательные;
тенденция к сплошной замене существительных указательными местоимениями, что создает возможность несколько грамматических толкований;
наиболее характерная для языка Каллиста Ангеликуда черта - способность создавать неологизмы, составленные из 4, 5 (или даже больше!) корней. Трудно назвать кого-либо современного Каллисту Ангеликуду автора, который мог бы сравниться с ним в этой области. Наиболее близкие параллели можно найти в текстах Ареопагитского корпуса, но даже там трудно отыскать такое количество hapax legomena и многокорневых неологизмов. Бо́льшая часть новоизобретенных слов представляет собой эпитеты Бога, что может быть признано своего рода "стилистическим доказательством" невозможности описания "вещей божественных" посредством естественного человеческого языка;
некоторые слова, характерные для гомеровского эпоса или трагиков, у Каллиста Ангеликуда служат для обозначения тонких мистических понятий. Так, рассуждая о действии Святого Духа в душе и сердце молящегося, Каллист Ангеликуд весьма часто употребляет слово μένος, вселение же Духа в душу человека передается термином ῥοπή.

Причина, побудившая Каллиста Ангеликуда обратиться к столь необычной стилистике при написании богословских, аскетических и мистических сочинений, остается неясной. Разумеется, вполне возможно увидеть здесь попытку изобрести искусственный язык, способный выразить Невыразимое хотя бы отчасти.

Жанровая принадлежность сочинений

Тексты Каллиста Ангеликуда принадлежат к различным жанрам. Несмотря на то что "Исихастское утешение" состоит из Слов, бо́льшая часть вошедших в это собрание произведений к жанру Слов или речей не относится. Здесь можно обнаружить богословские трактаты, экзегетические сочинения, собрания глав, гимны, молитвы, послания. По мнению архим. Симеона (Куцаса), "стиль и принцип построения аргументации этих творений наводят на мысль, что эти тексты предназначены скорее для письменного, а не устного изложения" [32].

Публикации

Τοῦ ἁγιωτάτου κα ἀοιδίμου Καλλίστου Πατριάρχου Τὰ ἐλλείποντα κεφάλαια. ῞Οτι ὁ εἰρημένος Παράδεισος εἰκὼν τοῦ ἀνθρώπου // Θιλοκαλία τῶν ἱερῶν νηπτικῶν, συνερανισθεῖσα παρὰ τῶν ἁγίων κα θεοφόρων πατέρων. ᾿Αθῆναι, 1991. Τ. 4. Σ. 299-367;
Τοῦ κυρίου Καλλίστου τοῦ Τηλικούδη Περ ἡσυχαστικῆς τριβῆς // Ibid. Σ. 368-372;
᾿Εκ τῶν τοῦ Καλλίστου Καταφυγιώτου Συλλογιστικῶν κα ὑψηλοτάτων κεφαλαίων τὰ σωζόμενα. Περ θείας νώσεως κα βίου θεωρητικοῦ // Ibid. 1992. Τ. 5. Σ. 4-59;
Παπαδόπουλος Σ. Γ. Καλλίστου ᾿Αγγελικούδη Κατὰ Θωμᾶ ᾿Ακινατοῦ. ᾿Αθῆναι, 1970;
Koutsas S., introd., texte crit., trad. et not. Callistos Angelicoudès: Quatre traités hésychastes inédits. Athènes, 1998.

Учение Каллиста Ангеликуда

В настоящее время корпус сочинений Каллиста Ангеликуда не может быть изучен во всей полноте по той причине, что значительная, едва ли не большая часть их до сих пор не издана, а существующие издания нередко неудовлетворительны, поскольку не учитывают наиболее авторитетные рукописи. Между тем сложность многих затрагиваемых Каллистом Ангеликудом проблем требует целостного подхода к его богословской мысли. Невозможно делать какие-либо выводы, основываясь на утверждениях Каллиста Ангеликуда, содержащихся лишь в одном сочинении, не пытаясь проверить эти данные через обращение к др. его творениям, в особенности таким важным, как "Исихастское утешение" или "Против Фомы Аквинского". Серьезных описаний богословской и аскетической системы Каллиста Ангеликуда не существует, что делает любые изыскания в этой области пионерскими.

В основу предлагаемого ниже описания учения Каллиста Ангеликуда положены главным образом тексты, вошедшие в "Исихастское утешение" и различные собрания "Глав". Эти произведения (за исключением Слов 1 и 2 "Исихастского утешения") не преследуют полемических целей. Здесь Каллист Ангеликуд излагает свое богословие без оглядки на оппонентов, что, возможно, позволит составить более ясное представление о его богословской системе, поскольку речь идет о собраниях, основанных на экзегезе Священного Писания и на внутреннем опыте поучений, посланий, рассуждений, целевой аудиторией которых, несомненно, являлось монашество, в частности братия возглавляемого Каллистом Ангеликудом монастыря. Этот "прикладной характер" творчества Каллиста Ангеликуда предопределил и расстановку акцентов: основное внимание богослова сосредоточено на вопросах гносеологии, на учении о человеке, о молитве, о созерцании и т. п. Сочинение "Против Фомы Аквинского" анализируется отдельно.

Центральным онтологическим понятием Каллиста Ангеликуда является понятие Единого, восходящее к неоплатоникам и "Ареопагитикам". Следуя "Ареопагитикам", Каллиста Ангеликуда вводит понятие о "надмирном" и "численном" Едином. Поскольку понятие численности для него синонимично доступности мышлению, высшее Единое оказывается изъято из исчислимости и раскрывается в "том, что окрест" Бога, - в именах, силах, энергиях [33].

Чрезвычайно важна для Каллиста Ангеликуда тема "внутреннего рая", восприятие человеческого сердца как рая и "места Божия", что тесно связано с определением человека как "божественного животного" (заимствованным у св. отцов IV века). Эта тема проходит через все "Исихастское утешение" и очень заметна в "Главах". Человек мыслится как "иной ангел на земле, небесное животное, боговидное и богоподобное". Мотив славы и достоинства человека встречается в сочинениях Каллиста Ангеликуда весьма часто.

Единение с Богом ведет исихаста, согласно Каллисту Ангеликуду, к проявлению так называемого умного чувства (νοερὰ αἴσθησις): "Блажен муж, чье умное чувство процвело от разумного безмолвия и, как бы сказать, вернулось к себе и живет веянием и стремлением Духа…" Употребляя понятие "умное чувство", Каллист Ангеликуд продолжает древнюю традицию, в XIV веке нашедшую отражение, напр., в творениях прп. Григория Синаита и особенно свт. Григория Паламы [34]. Каллист Ангеликуд, однако, излагает это учение в подробностях, которые не встречаются у других авторов той эпохи. Детально, используя яркий символический язык, он повествует о постижимости Бога для "каждого умного чувства", указывая, что Бог познается и восприемлется посредством не только "умных чувств" слуха и зрения, но и осязания, обоняния и вкуса и становится "пищей верных, истинным брашном и питием души…" Та же тема, но без употребления термина "умное чувство" разворачивается Каллистом Ангеликудом в Слове 13 "Исихастского утешения". "Умное чувство", согласно Каллисту Ангеликуду, позволяет человеку, "вкусившему" Бога посредством этого чувства, взойти к высшему, сверхъестественному и сверхчувственному постижению, к непостижимому Богу, Которого возможно описать только в строго апофатических терминах:

"Вкусивший уразумеет и воспоет… Бога сверхсущего, высочайшего, безвидного, бескачественного, безвозрастного, бесколичественного, простого, безóбразного, беспредельного, неопределимого, непостижимого, неприкосновенного, невидимого, несказанного, неизглаголанного, безначального, присносущего, несотворенного, нетленного, неуразумеваемого, неисследимого, сверхмудрого, сверхсильного, сверхблагого и сверхпрекрасного…" [35].

Этот апофатизм, столь характерный для сочинений Каллиста Ангеликуда, восходит к "Ареопагитикам". Несомненно, автор "Ареопагитик" был одним из наиболее авторитетных для Каллиста Ангеликуда авторов, равно как и для других исихастов XIV века. К мысли Ареопагита восходит и такая важная черта мышления Каллиста Ангеликуда, как представление об иерархичности всего сущего, о небесных умах и сущностях, окружающих Бога, об иерархии созерцаний, возводящих к высшей Красоте. Однако интерпретация идей "Ареопагитик", которую дает Каллист Ангеликуд в своих сочинениях, является самой необычной из тех, что были даны его современниками. Возможно, соперничать в этой области с Каллистом Ангеликудом может лишь прп. Григорий Синаит с его учением о четырех иерархиях [36]. Каллист Ангеликуд творчески истолковывает учение об иерархиях: для того чтобы приобщиться свойственному каждой из ангельских иерархий "светораздаянию" и тем самым уподобиться небесным чинам, приобщая людей божественному знанию и просвещению, согласно Каллисту Ангеликуду, необходимо прежде приобщиться Самому Богу, Цели всех иерархий, отчего все дальнейшее предстает в изложении Каллиста Ангеликуда не "восхождением", но "нисхождением", вплоть до "степени" ангела: "…причастный Св. Духу ум становится и престолом Его… Дух его объемлет явным образом и приводит к союзу с Собой, как если бы Сам Бог отдыхал на этом уме как на престоле". Здесь Каллист Ангеликуд, как и в случае с учением об "умном чувстве", предстает продолжателем древней мистической традиции, нашедшей отражение, напр., в "Макариевском корпусе" [37], а в XIV веке чрезвычайно важной для прп. Григория Синаита. Однако у Каллист Ангеликуд учение о душе как о престоле Божием разработано более подробно: согласно Каллисту Ангеликуду, престолом является ум, а "броздами" - остальные силы души, причем силы души у Каллиста Ангеликуда сами составляют иерархию, подобную ангельской.

"И сие есть удивительное начало преуспеяния души, ибо она [должна достигнуть] не чина ангела, то есть самого кроткого из чинов небесных сил, но чина Бога Вышнего… Люди, прежде чем стать богами в Духе, и престолами Божиими, и херувимами, и серафимами и прочими более низкими духовными чинами, не могут стать со всею несомненностью ангелами и воспринять служение перед Богом, и научить должному во истине и Духе…" (115 глав. 85).

Учение Каллиста Ангеликуда представляет собой синтез идей Дионисия Ареопагита и прп. Максима Исповедника, учивших соответственно об иерархии в отношении связи между Богом и миром и между Богом и человеком. Таким образом, учение Каллиста Ангеликуда об иерархии можно прочитывать "интериоризированно": ум, снизойдя в сердце молящегося, становится престолом Божиим и вследствие этого херувимом, серафимом, господством и властью для проч. ее сил. Однако завершением описанного нисхождения становится то, что душа предстает архангелом, то есть наставником, для собратьев созерцателя и ангелом, возвещающим им Божии повеления. Мысль Каллиста Ангеликуда об иерархии смыкается тем самым с представлениями об этом предмете, нашедшими отражение в творениях Никиты Стифата и прп. Григория Синаита [38].

Каллист Ангеликуд говорит также о способе сосредоточения ума в сердце и об отверзении сердца, используя, подобно свт. Григорию Паламе [39], учение "Ареопагитик" о 3 способах движения [40] применительно к движению ума (см.: 92 главы. 7, 8; 219 глав. 33-35) [41].

Каллист Ангеликуд нередко упоминает таинство Евхаристии, а в своем "Гимне", обращенном к Отцу и Духу, подробно говорит о дарах таинства, завершая свое молитвословие так: "Да буду я общником божественной природы [2 Пет. 1, 4]… чтобы быть воистину богом по благодати, то есть никоим образом не иметь в себе ничего земного, в созерцании и в деянии, но все - Ваше (то есть Лиц Пресвятой Троицы. - ред.). И сие скудельное изваяние мое… и весь я… и вообще все мое пусть будет Вашим, вплоть до дыхания, вплоть до мановения и смежения век, по воистину непревзойденному дару от любви и неизреченной Вашей истинной благости!" [42]. О том, что причащение Святых Таин делает людей "общниками Св. Духа и причастниками обожения", речь идет также в Слове 13 "Исихастского утешения" [43].

Экзегеза

Каллист Ангеликуд толкует Священное Писание в мистико-аскетическом ключе, что роднит его с традицией, представленной в экзегетических сочинениях прп. Максима Исповедника, а также в произведениях прп. Симеона Нового Богослова и особенно Никиты Стифата. Интересно, в частности, истолкование образа "Чаши, упоявающей яко державна" (Пс. 22, 5), которое дает картину, весьма сходную с учением об апокатастасисе у прп. Максима Исповедника: "восстановление всех" непреложно должно произойти, но это не означает гарантированного вечного блаженства для не приявших Бога (115 глав. 73).

Особую трудность вызывает истолкование учения об энергиях, каким оно предстает в сочинениях Каллиста Ангеликуда. В полемическом антилатинском трактате "Против Фомы Аквинского" имеется обширный раздел о "различии в Божестве". Однако вне полемического контекста Каллист Ангеликуд далеко не всегда так же ясен, что порождает недоумения. Так, И. Полемис [44] утверждает, что Каллист Ангеликуд "дистанцируется" от паламитской теории о различии в Боге сущности и энергий, будто бы доказывая, что видение несозданных энергий не может считаться за последний этап движения человека к Богу: концом этого движения Каллист Ангеликуд, в интерпретации Полемиса, считает единение с Богом, Который есть абсолютное Единство, а не единение души с бесчисленными божественными энергиями, которые, "очевидно, ниже, чем божественная Единица". Однако подобные утверждения вовсе не учитывают существования таких сочинений, как трактат против Фомы Аквинского, где данная тема рассматривается весьма разносторонне. Кроме того, здесь не учитывается сложность терминологии Каллиста Ангеликуда и постулируемой им своего рода "иерархии восхождений", в которой "нетварное умопостигаемое" (τὰ νοητὰ ἄκτιστα) отнюдь не тождественно божественным энергиям, которые, в согласии с паламитской доктриной, воспринимаются как сущие превыше ума и соответственно умопостижения.

Приобщение же Богу, обожение, справедливо воспринимаемое Полемисом как приобщение энергии Божества, вовсе не предстает у Каллиста Ангеликуда чем-то отличным от приобщения "Самому Богу", цели "духовного странствия", как это пытается представить Полемис, по сути утверждая, что Каллист Ангеликуд отрицает, что приобщение энергиям есть приобщение Самому Богу. Каллист Ангеликуд ни в одном из своих сочинений не описывает обожение иначе как приобщение энергии, как становление богом по благодати, по положению, по энергии. См., напр., Слово 24 (главы 56 и 62), где "лучи сияния славы" Божией ничуть не противопоставлены "Самому Богу", но суть Сам Бог: единственным "содержанием" божественных энергий для Каллиста Ангеликуда оказывается "Сам Бог". Однако Каллист Ангеликуд показывает этапы духовного восхождения: на некоторых из них человек, созерцая множественность действий Божиих, воспринимает их как таковые, то есть как "то, что окрест Бога", но еще не в состоянии постигнуть Единого Действующего в этих же действиях, которые по достижении такого познания предстают как одна энергия [45].

Суждение о Каллисте Ангеликуде как "паламите поневоле" [46] нельзя признать справедливым. Тем не менее очевидно, что учение Каллиста Ангеликуда ввиду сложности и несистематичности его изложения вовсе не представляет собой пересказ трактатов свт. Григория Паламы, но предстает в качестве творческого преломления учения паламитов середины XIV века. Панегирик свт. Григорию Паламе в Слове 7 "Исихастского утешения" и уважение, питаемое патриархом Филофеем Коккином к Каллисту Ангеликуду, выраженное в упомянутых выше документах, равно как и многочисленные свидетельства, содержащиеся в трактате "Против Фомы Аквинского", подтверждают, что Каллист Ангеликуд был вполне сознательным последователем учения, разделявшегося паламитами середины XIV века.

Антилатинская полемика

В полемике с Фомой Аквинским Каллист Ангеликуд исходит из того, что христианская вера и естественный разум совершенно не согласны друг с другом. Фома, говорит Каллист Ангеликуд, пожелал поставить эллинскую философию, и главным образом философию Аристотеля, в один ряд с божественной истиной [47]. Однако человеческая и низверженная Богом мудрость "персов и эллинов, индусов, египтян" и "халдеев", сколь высока бы она ни была, в корне отлична от божественной мудрости. Откровение Бога абсолютно превосходит любое человеческое знание: только Св. Дух способен дать уму совершенство. Чистые души приобретают познание не из представлений ума, но от света Св. Духа, тогда как, согласно Аквинату, душа мыслит, исходя из представлений. Как полагает Каллист Ангеликуд, знание приобретается "от вышних озарений" и хранится, подобно сокровищу, в воспринявшем его уме.

Наиболее важное место в трактате против Фомы занимает тема, весьма характерная для богословской системы Каллиста Ангеликуда в целом: это вопрос о различии между божественной сущностью и энергией. Вне простой и неделимой сущности Божества существуют Его силы-энергии, которые являются несозданными и вечными и как бы "окружают" божественную сущность. Каллист Ангеликуд категорически возражает против утверждения Фомы, что человек в состоянии созерцать сущность Божию как "мысленный образ", эйдос. "Уже само желание ведения Божией сущности есть клевета уст твоих", - пишет Каллист Ангеликуд, - "диавольская прелесть", "основание всех ересей". Ведь даже ангелы не могут созерцать сущность Божию, и "невозможно, чтобы она воспринималась даже в будущей жизни причастниками…". Согласно Каллисту Ангеликуду, предельное блаженство человека состоит не в мышлении (подобное мнение он считает характерным и для эллинских мудрецов) и не в желании чего-то, но в приобщении животворящему Духу, единении с Ним и даруемом Им озарении, которое порождает в душе непрекращающийся порыв к Богу. Оно заключается не в том, чтобы "некоторым образом знать Бога", но в том, чтобы посредством животворящей и просвещающей энергии Духа соединиться с Богом. Познание Бога у Каллиста Ангеликуда, как и знание вообще, зависит не от видения божественной сущности, но от причастности энергиям Св. Духа, которыми созерцающий освящается и восходит к боговидению. Каллист Ангеликуд находит у Фомы Аквинского явные противоречия. Так, Фома в одном месте утверждает, что сила Бога и Его энергия - одно и то же, а в другом - что энергия выявляет силу Божию. Каллист Ангеликуд замечает, что Фомой овладела "страсть" Евномия, отождествившего то, что окрест сущности Божией, с самой сущностью. К человеческой мудрости, столь высоко ценимой Фомой Аквинским, Каллист Ангеликуд относится скептически: если совершенство человека состоит в знании истины, значит, Аристотель и все "внешние мудрецы" богодухновенны и удостоились божественной помощи, а следовательно, созерцали божественные тайны, не сподобившись озарения Св. Духом, что, разумеется, невозможно. Каллист Ангеликуд подробно рассматривает учение Фомы о том, что божественный свет является светом Божией сущности, и приводит немалое количество цитат из "Суммы против язычников", когда сущностью называются энергии и качества Божии. В опровержение утверждения Фомы Аквинского, что отношение Бога Отца к двум другим Лицам Святой Троицы есть сущность Божия, Каллист Ангеликуд указывает, что, напр., "Отцовство" (Πατρότης) есть ипостасное свойство только Бога Отца, а сущность принадлежит не только Отцу, но и Сыну и Духу, и она одна. Если божественная сущность - то же самое, что "Отцовство" и "Сыновство", а "Отцовство" в свою очередь тождественно "Сыновству", и наоборот, то, стало быть, Отец и Сын - одно и то же, а это - ересь Савеллия.

Терминология, понятийный аппарат и основные образы, используемые в богословской системе Каллиста Ангеликуда, восходят к более ранней традиции. Тем не менее учение Каллиста Ангеликуда изложено в его сочинениях не вполне систематически, что служит серьезным препятствием как для верной интерпретации, так и для простого описания.

Почитание

О почитании Каллиста Ангеликуда на рубеже XIV и XV веков никаких сведений нет. Именование Каллиста Ангеликуда в рукописях "преподобнейшим отцом" [48] не может служить свидетельством подобного почитания, тем более что такие примеры встречаются в рукописях, написанных еще при жизни Каллиста Ангеликуда. Однако Каллист и Игнатий Ксанфопулы уже используют творения Каллиста Ангеликуда, не упоминая, впрочем, его имени. Так, 16-я гл. их "Сотницы" содержит заимствования из "Слова 16" "Исихастского утешения" - "О мысленной брани" [49].

В монашеской среде некоторые из сочинений Каллиста Ангеликуда, в особенности Слово 22 "Исихастского утешения" и "Главы", получили определенное распространение и были восприняты как часть святоотеческого наследия. Появление в 1782 году печатного греч. "Добротолюбия", в котором Каллистом Ангеликудом дается высочайшая оценка [50], способствовало укреплению репутации этого византийского автора как святого. Прп. Никодим Святогорец, вначале склонный отождествлять Каллиста Ангеликуда с патриархом Каллистом I (что нашло отражение в предисловии к "Главам" Каллиста Ангеликуда), в дальнейшем, ознакомившись в афонских библиотеках с др. рукописями, содержащими творения Каллиста Ангеликуда, писал о нем как о самостоятельном авторе. Прп. Никодим неизменно отзывался о Каллисте Ангеликуде с нескрываемым восторгом и прямо именует его святым [51]. В своих сочинениях прп. Никодим ссылается на Каллиста Ангеликуда довольно часто, это один из наиболее авторитетных для него писателей. Ссылками на Каллиста Ангеликуда прп. Никодим Святогорец, как правило, подкрепляет те свои воззрения, которые могли показаться современникам необычными. В частности, развернутое учение об "умном чувстве" прп. Никодим обретает именно в "Главах" Каллиста Ангеликуда, хотя ссылается также на прп. Максима Исповедника и свт. Григория Паламу [52]; подтверждение мнения о том, что спасение есть обожение и что спастись, не достигнув обожения, невозможно, прп. Никодим также находит у Каллиста Ангеликуда [53]. Такое почитание, оказанное знаменитым греческим церковным учителем, не могло не сказаться на восприятии фигуры Каллиста Ангеликуда в XVIII-XX веках. В монашеской, преимущественно афонской, традиции Каллиста Ангеликуда все чаще начинает восприниматься как признанный святой, делаются попытки отождествить его с кем-либо из святых Каллистов, чьи дни памяти содержатся в Месяцеслове греческой Церкви.

Во второй половине XX века святогорское предание уже твердо воспринимает Каллиста Ангеликуда как святого мужа (как и в случае со мн. др. авторами "Добротолюбия", на основании авторитета его писаний). В последние десятилетия на Афоне создаются иконы Каллиста Ангеликуда, по заказу насельников Св. Горы пишутся такие иконы и в России. Возникновение почитания Каллиста Ангеликуда сходно с возобновлением почитания прп. Симеона Нового Богослова, которое также относится к XVIII веку и во многом обязано деятельности колливадов, и в частности прп. Никодима Святогорца, составившего службу этому святому и учредившего день его памяти. Гимнографические тексты в честь Каллиста Ангеликуда неизвестны.

В России Каллист Ангеликуд цитируется некоторыми духовными писателями [54], его творения переписываются в монашеской среде, пользуясь при этом репутацией весьма высоких и доступных лишь совершенным [55].

Литература

Papadopoulos-Kerameus A. ῾Ιεροσολυμιτικὴ βιβλιοθήκη. Πετρούπολις, 1891. T. 1;
Mercati G. Callisto Angelicudes Meleniceota // Bessarione. 1915. Vol. 31. P. 79-86. [= Opere minori. Vat., 1937. Vol. 3. (ST; 78)];
Παπαδόπουλος Σ. Γ. ῾Ελληνικα μεταφράσεις θωμιστικῶν ἔργων. Θιλοθωμιστα κα ἀντιθωμιστα ἐν Βυζαντίῳ. ᾿Αθῆναι, 1967;
idem. Συνάντησις ὀρθοδόξου κα σχολαστικῆς θεολογίας (ἐν τῷ προσώπῳ Καλλίστου ᾿Αγγελικούδη κα Θωμᾶ ᾿Ακινατοῦ). Θεσσαλονίκη, 1970;
idem. Thomas in Byzanz: Thomas-Rezeption und Thomas-Kritik in Byzanz zwischen 1354 und 1435 // Theologie und Philosophie. 1974. Bd. 49. H. 1/3. S. 275-304;
Dujčev I. Melnik au Moyen Âge // Byz. 1968. Vol. 38. P. 28-41;
Vlachos Th. N. Die Geschichte der byzantinischen Stadt Melenikon. Thessal., 1969;
Ashiotis H. I. Comment le Saint-Esprit agit dans les croyants: Un traité inédit de Callistos Angélikoudès: Thèse présentée en vue de l'obtention de la License en théologie. Soutenue le 21 juin 1983 / Inst. de théologie orthodoxe St.-Serge. P., 1983;
Χαλικία Γ. ῾Η θέωση τοῦ ἀνθρώπου κατὰ τὸν Κάλλιστο Καταφυγιώτη. Θεσσαλονίκη, 1987;
Зяблицев Ю. П. Платонизм и богословие Каллиста Катафигиота // Беседа. П., 1990. № 8. С. 30-38;
Athanasopoulos C. Anti-Thomism in Byzantine Philosophy: Metaphysics, Philosophy of Mind and Moral Ontology in the Theological Opposition to Thomism and Scholasticism // Philosophy and Orthodoxy / Ed. K. Boudouris. Athens, 1994. P. 41-93;
Rigo A. Callisto Angelicude Catafugiota Meleniceota e l'esicasmo bizantino del XIV sec.: Una nota prosopografica // Nil Sorskij e l'esicasmo: Atti del II Conv. ecumenico intern. di spiritualità russa. Magnano, 1995. P. 251-268;
idem. La spiritualità monastica bizantina e lo Pseudo-Dionigi l'Areopagita // Il monachesimo tra ereditа e aperture: Atti del simposio "Testi e temi nella tradizione del monachesimo cristiano". R., 2004. P. 351-392. (StAnselm; 140) (рус. пер.: он же. Византийская духовность и Псевдо-Дионисий Ареопагит / Пер. Г. Вдовиной // Символ. 2007. № 52. С. 72-116);
idem. Il monaco, la chiesa e la liturgia: I capitoli sulle gerarchie di Gregorio il Sinaita. Firenze, 2005;
idem. Une summa ou un florilège commenté sur la vie spirituelle? L'œuvre "Methodos kai kanon" de Calliste et Ignace Xanthopouloi // Encyclopedic Trends in Byzantium? / Ed. P. Van Deun, C. Macé. Leuven, 2011. P. 387-438. (OLA; 212);
Путь к священному безмолвию / Сост., общ. ред. и примеч. А. Г. Дунаев. М., 1999;
Славянские рукописи Афонских обителей / Сост. А. А. Турилов, Л. В. Мошкова; ред. А.- Э. Н. Тахиаос. Фессалоники, 1999;
Макаров Д. И. Из истории византийской философии XIV в.: (Об определении термина "философия" в "Четырех исихастских трактатах" св. Каллиста Ангеликуда) // Историко-археологический альманах. Армавир; М., 2000. Вып. 6. С. 50-52;
Kapriev G. Transzendentalien und Energien: Zwei Modelle mittelalterlicher Philosophie: (Thomas von Aquin und Kallistos Angelikudes) // Die Logik des Transzendentalen / Hrsg. M. Pickavé. B.; N. Y., 2003. P. 433-453. (Miscellanea Mediaevalia; 30);
idem. Philosophie in Byzanz. Würzburg, 2005. P. 318-325;
Christov I. Kallistos Angelikoudes' Critical Account of Thomistic and Orthodox Anthropology // Synthesis Philosophica. 2005. Vol. 20. N 1. P. 73-83;
Поспелов Д. А. Македонский безмолвник из Меленикона и его писания // Проблемы теологии. Екатеринбург, 2006. Вып. 3. Ч. 2. С. 103-117;
Дионисий (Поспелов) мон. Преподобный Каллист Ангеликуд (Меленикиот): просопографический очерк // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2009, № 2. С. 62 - 80

Антология восточно-христианской богословской мысли: Ортодоксия и гетеродоксия: В 2-х т. / Под науч. ред. Г. И. Беневича и Д. С. Бирюкова. М.; СПб., 2009. Т. 2. С. 601-640;
Лосев А. Ф. Избранные труды по имяславию и корпусу сочинений Дионисия Ареопагита. СПб., 2009. С. 120-141;
Polemis I. Notes on two Texts Dealing with the Palamite Controversy // Realia Byzantina / Ed. S. Kotzabassi, G. Mavromatis. B.; N. Y., 2009. P. 207-212;
Виноградов А. Ю. Существует ли "Исихастское утешение" Каллиста Ангеликуда? Предварительные замечания о рукописной традиции текста // БТ. 2012. Вып. 43-44. С. 367-380;
Родионов О. А. Рукописная традиция трактата Каллиста Ангеликуда "О божественном единении" // Византийские исихастские тексты / Сост., общ. и науч. ред.: А. Г. Дунаев. М., 2012. С. 423-428;
idem. The "Chapters" of Kallistos Angelikoudes: The Relationship of The Separate Series and Their Main Theological Themes // Byzantine Theology and Its Philosophical Background / Ed. A. Rigo. Turnhout, 2012 [в печати].

Использованные материалы

Родионов О. А. Каллист Ангеликуд // Православная энциклопедия, Т. 29, с. 545-554:

http://www.pravenc.ru/text/1320107.html

Sfântul Calist Angelicoudes. 20 Iunie (взята икона)

https://doxologia.ro/sfantul-calist-angelicoudes#icoane

[1] В рукописной традиции встречаются также другие наименования: Меленикиот (Κάλλιστος Μελενικιώτης или Μελενικεώτης), Антиликуд (᾿Αντιληκούδης), Тиликуд (Τηλικούδης), Ликуд (Λικούδης), Катафигиот (Καταφυγιώτης).

[2] "Sf. Calist Angelicoudes", сайт Calendar Creştin Ortodox (Православный христианский календарь), https://admd.info/calendar_anual.php#luna6; "Sfântul Calist Angelicoudes", портал Doxologia (Славословие), https://doxologia.ro/calendar-ortodox/2019-06.

[3] PLP, N 145, 11466

[4] Mercati. 1915

[5] Rigo. 1995; см. также: Koutsas. 1998; Антология. 2009. С. 601-606

[6] Koutsas. 1998. P. 29

[7] Rigo. 1995. P. 267; о топографии средневек. Меленикона см.: Popović M. Zur Topographie des spätbyzantinischen Melnik // JÖB. 2008. Bd. 58. S. 107-120

[8] Miklosich, Müller. Vol. 1. Р. 552, 569; ср.: Rigo. 1995. P. 259-263; Koutsas. 1998. P. 22-23

[9] Miklosich, Müller. Vol. 1. Р. 552; Rigo. 1995. P. 261

[10] они будут опубл. в Actes de Vatopédi. T. 3

[11] Rigo. 1995. P. 264. Not. 53

[12] Подробное описание см.: Koutsas. 1998. P. 69-106

[13] Виноградов. 2012

[14] Koutsas. 1998. P. 107-253; см. также: ИАБ, № 6. 1563

[15] Ashiotis. 1983; ИАБ, № 6. 1564

[16] Антология. 2009. С. 633-640

[17] Путь к священному безмолвию. 1999. С. 103-122; ИАБ, № 6. 1565

[18] Rigo. 2011. P. 398-399

[19] ИАБ, № 6. 1566

[20] "Главы" занимают fol. 29v - 32v, 148v - 199v, 211v - 216v, 218-225, 232-294, 297v - 311v, 339-352 данного кодекса, причем перемежаются др. текстами - как Словами, так и фрагментами, статус которых недостаточно ясен. По всей видимости, Каллист Ангеликуд записывал в этот кодекс подготовительные материалы для своих произведений, что обусловило в некотором роде "черновой" характер рукописи. В Vat. Barber. gr. 420 не только утрачены начальные листы (по-видимому, ок. 50), но и содержится обширная лакуна, восполняемая др. кодексом того же собрания (Vat. Barber. gr. 592), представляющим собой конволют, 1-я часть которого сохранила недостающие в Vat. Barber. gr. 420 листы. На кодекс Vat. Barber. gr. 592 как на часть автографической рукописи Каллиста Ангеликуда, дополняющей давно известный Vat. Barber. gr. 420, указал Риго (описание этих рукописей см.: Виноградов. 2012)

[21] Koutsas. 1998. P. 79-81

[22] Текстология, взаимное соотношение 3 собраний "Глав" Каллиста Ангеликуда и основные богословские и аскетические темы, в них затрагиваемые, подробно рассмотрены в статье: Rodionov. 2012.

[23] 4626. Fol. 342-388

[24] см. краткое описание кодекса в: Виноградов. 2012

[25] Rigo A. Nota sulla dottrina spirituale di Teolepto metropolita di Filadelfia (1250/51-1322) // RSBN. 1987. Vol. 24. P. 176; Idem. 1995. P. 254. Not. 9

[26] Fol. 273

[27] Παπαδόπουλος-Κεραμεὺς. 1891. С. 424

[28] Fol. 371

[29] Παπαδόπουλος. 1970

[30] Fol. 353-355v

[31] ср.: Rigo. 1995. P. 266-267

[32] Koutsas. 1998. P. 71

[33] Главы. 92; Слова 3 и 4 "Исихастского утешения" и др.; см. также: Риго. 2007; ср.: Лосев. 2009. С. 140-141

[34] об этом аспекте учения последнего см.: Sinkewicz R. The Concept of Spiritual Perception in Gregory Palamas' First Triad in Defence of the Holy Hesychasts // ХВ. Т. 1(7). СПб.; М., 1999. С. 374-390; на с. 390 отмечено развитие этой темы у Каллиста Ангеликуда

[35] 219 глав. 102 = 115 глав. 31

[36] Rigo. 2005

[37] Macar. Aeg. I 1

[38] См. анализ этих воззрений: Rigo. 2005. P. XXXVII-LX

[39] Триады. I 2. 5 // ΓΠΣ. Τ. 1. Σ. 398

[40] см.: Areop. DN. 4. 8-9

[41] О влиянии Ареопагитского корпуса на Каллиста Ангеликуда. см.: Риго. 2007. С. 109-111.

[42] Lond. Brit. Lib. Arund. 520. Fol. 204v - 205

[43] Vat. gr. 736. Fol. 207

[44] Polemis. 2009

[45] Эту особенность учения Каллиста Ангеликуда хорошо понял прп. Никодим Святогорец; см.: Νέα Κλῖμαξ. Θεσσαλονίκη, 1976. Σ. 246-247

[46] Beck. Kirche und theol. Literatur. S. 784; Polemis. 2009. P. 212

[47] см., напр.: Против Фомы Латинянина. 143; далее в скобках параграфы этого сочинения

[48] Напр.: Ath. Iver. 506. Fol. 42

[49] Περ νοητοῦ πολέμου: Koutsas. 1998. P. 120-122) (Rigo. 2011. P. 397-398; см. также: Риго. 2007. С. 109

[50] Θιλοκαλία. ῾Ενετίῃσιν, 1782. Σ. 1111-1112

[51] Συμβουλευτικὸν ᾿Εγχειρίδιον. ᾿Αθῆναι, 2001. Σ. 40, 295; ᾿Αόρατος Πόλεμος. ᾿Αθῆναι, 2003. Σ. 95, σημ. 44

[52] Συμβουλευτικὸν ᾿Εγχειρίδιον. Σ. 294-295

[53] см., напр.: Νέα Κλῖμαξ. 1976. Σ. 247

[54] Напр.: свт. Игнатий (Брянчанинов), свт. Аскетические опыты. М., 1993. Т. 2. С. 111, 199; Он же. Слово о человеке // Полн. собр. творений. М., 2006. Т. 1. С. 575

[55] Напр.: Каширина В. В. Литературное наследие Оптиной пустыни. М., 2006. С. 441-442; см. также: С. 158, 424-425