Аномеи (аномии; от греч. ἀνόμοιος - неподобный) - крайние ариане, настаивавшие на сущностной инаковости Отца и Сына, на их неподобии.
Аномеи не были непосредственно связаны с Арием и его учениками, хотя были близки к родственной ему антиохийской богословско-экзегетической школе Лукиана. К старшему поколению ариан они относились неодобрительно. Сам Арий казался им недостаточно последовательным.
Основателем аномейства был диакон Аетий, начавший свою проповедь в Александрии в 356 году и вскоре после этого перебравшийся в Антиохию. Здесь он имел значительный успех и образовал группу последователей, среди которых особенно выделялся Евномий, впосл. еп. Кизический.
Аетий рассматривал христианское учение как материал для диалектических упражнений. Учение о Боге он излагал при помощи геометрических фигур. Ему принадлежит известная фраза, которую любили повторять его ученики: "Я так хорошо знаю Бога, как не знаю самого себя". Евномий внес новый импульс в аномейское движение. В то время как Аэтий был известен главным образом своей блестящей диалектикой, Евномий обладал строгим логическим умом и ясной выразительной речью, снискавшей ему популярность. Св. Василий Великий обвиняет Евномия в том, что в своих доказательствах он пользуется Хрисипповыми умозаключениями и Аристотелевыми категориями [1].
Бог для аномеев есть не живое существо, даже не сущий (ὁ ὤν), а простое сущее, τὸ ὄν [2], лишенное всяких определений, и его πρῶτον γεννῶν ἀγέννητον (первое нерожденное рождающее) близко напоминает аристотелевское μόνον κινοῦν ἀκίνητον (одно движущее неподвижное). Бог неизменяем ни Сам в Себе, ни в Своих качествах. Он неизменяем по Своему существу и есть ἀγένητος (нерожденный, непроисшедший). Отличительным признаком Божественного бытия, по Евномию, является его самобытность и независимость по происхождению. Божество есть сама нерожденность (τὰ ἀγεννήσια, τὸ ἀγέννητον) [3], и его сущность заключается в нерожденности [4]. Но эта нерожденность не означает какого-либо недостатка, лишения в Божестве, а, напротив, показывает лишь то, что бытие в собственном и исключительном смысле принадлежит только Богу. Имея сущностью нерожденность, Бог не может родить кого-то еще из Своего существа, потому что это уничтожало бы Его Самого, придав Ему рожденность [5]. Передать Свою сущность Он мог бы или посредством разложения (διάστασις) и разделения или по соединению (σύγκρισις), но применять к Божеству подобного рода понятия значило бы уничтожать Его неизменяемость, т. к. сущность Его при этом разделялась бы и как бы рассекалась на части и сама нерожденность уничтожалась [6]. Если Бог родил Сына, то родивший необходимо должен был предшествовать рожденному, но ни время, ни век, ни порядок (τάξις) не применимы к Божеству [7]. Если Бог родил прежде существовавшего Сына, то, значит, существуют два безначальных существа и все понятия о рожденном и нерожденном спутываются.
Отец у Евномия - абсолютная монада, Бог - бесконечно единый, не допускающий никакого соучастия в Своем Божестве, никакого выхода из единой сущности к трем Ипостасям. Простота сущности исключает какое-либо различение, даже различение Божественных свойств. Казалось бы, подобное понятие "простоты" естественно должно было привести аномеев к агностицизму. Так, Арий, исходя из той же мысли, отказывает даже Сыну в возможности познания Отца. Но Евномий проповедовал гносеологический оптимизм, побуждавший его утверждать, что он, как повествует историк Сократ Схоластик, знает Божественную сущность так же хорошо, как самого себя; обращаясь к своим противникам, он ссылается на Иоанна Богослова: "Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся..." (Ин 4, 22).
Основанием аномейской гносеологии являлась специфическая теория имен. Евномий предложил дихотомию: имя какого-либо предмета, в т. ч. и Божества, либо содержит достоверное и окончательное знание о сущности предмета, открывая, таким образом, доступ к этой сущности, - так что, размышляя об истинном имени Божества, мы знаем о Его сущности ровно столько, сколько знает Оно Само, - либо является произвольной метафорой, "примыслом", вообще ничего не говорящим о предмете; имя абсолютно адекватно или абсолютно неадекватно, и в первом случае превращает познание в простое развертывание своих импликаций, а во втором случае делает познание немыслимым. По Евномию, существуют два рода имен: имена, "наименованные людьми", измышленные или примышленные людьми, и имена собственно предметные. Имена "по примышлению" (κατ̓ ἐπίνοιαν) - своего рода логические фикции, умственные построения, лишь обозначающие вещи, условно указывающие на них, это некие знаки и клички вещей, их "собственные имена" не разложимы на признаки и не свидетельствуют о строении или природе предметов. Утверждая существование собственно предметных, потому сверхчеловеческих имен, Евномий исходит из платонических предпосылок, переработанных на основах стоической теории "семенных логосов". Существуют имена вещей, означающие их "сущность". Такое имя раскрывает "сущность" вещи, "энергию сущности". Оно разложимо на понятия, на признаки. Эти имена доступны или сообщены человеку Богом, вложившим в разум некие "семена имен". Развивая эти "семена" в чистом логическом анализе, мы созерцаем в них самые сущности, приобретая т. о. знание бесспорное, неизменимое и адекватное. Отсюда у Евномия пафос диалектики и строгого определения понятий. В логических и диалектических связях адекватно отображаются и улавливаются предметные, онтологические связи.
Примененная к познанию Бога гносеология Евномия обнажает его доведенный до крайности интеллектуализм, в котором отсутствует свойственный и платоникам религиозный элемент,- это оперирующая отвлеченными идеями чисто рационалистическая диалектика. Суть этой диалектики в том, чтобы найти Богу то имя собственное, которое выражало бы Его сущность. Евномий находит объективное имя в термине ἀγέννητος - Нерожденный, а в понятии "нерожденность" усматривает "нерождаемость". Имя это не обозначает соотношения, противопоставляющего нерожденного Отца рожденному Сыну. Оно также не является негативным определением того, что Бог "не есть". Для Евномия "нерожденность" имеет смысл положительный: бытийствовать самому по себе, по собственной достаточности, т. е. быть субстанцией, существующей самостоятельно, субстанцией самобытийствующей.
Аномейская ересь, подрывавшая основы христианской веры, вызвала незамедлительную реакцию Церкви. Появление аномейства было в своем роде саморазоблачением арианства. Поэтому борьба с ним Церкви в критический момент полемики вокруг никейского вероопределения привела к консолидации православных на Востоке и в конечном счете к окончательной победе Церкви над арианской ересью.
С аномейством боролись лучшие силы Церкви: святые Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст.
Аномейство было предано анафеме первым правилом II Вселенского Собора (381).
Литература
Болотов. Лекции. Т. 4. С. 72-121; Спасский А. История догматических движений в эпоху Вселенских Соборов. Серг. П., 1914. С. 353-393; Флоровский. Вост. отцы IV в. С. 19-20; Quasten J. Patrology. Utrecht; Brux., 1975. Vol. 3; Карташев. Соборы. С. 81-82.
Использованные материалы
- Свящ. Владимир Шмалий. "Аномеи" // Православная энциклопедия, т. 2, с. 471-473
[1] Adv. Eun. I
[2] Greg. Nyss. Contr. Eun. X
[3] Greg. Nyss. Contr. Eun. III 12
[4] Basil. Magn. Adv. Eun. I 4
[5] Eunomii Apologia. 15 // PG. 30. Сol. 849
[6] Eunomii Apologia. 9 // PG. 30. Сol. 844
[7] Eunomii Apologia. 10 // PG. 30. Сol. 845