ИГНАТИЙ (САДКОВСКИЙ)

Еп. Игнатий (Садковский)

Игнатий (Садковский) (1887 - 1938), епископ Скопинский, викарий Рязанской епархии, священномученик

Память 28 января и в Соборах новомучеников и исповедников Церкви Русской, новомучеников и исповедников Соловецких; Архангельских, Воронежских и Рязанских святых

В миру Садковский Сергей Сергеевич, родился 21 октября 1887 года в Москве в семье священника Сергея Максимовича Садковского, служившего в Георгиевской на Всполье церкви. Брат еп. Георгия (Садковского).

В 1901 году окончил Заиконоспасское духовное училище, в 1907 – Московскую духовную семинарию и поступил в Московскую духовную академию. В академии он с усердием принялся за изучение творений святителя Игнатия (Брянчанинова). Изучение трудов благодатного и опытного в духовной жизни святителя, частые поездки в Зосимову пустынь, в которой в то время жили духоносные старцы и подвижники, воспитание, полученное в благочестивой семье, собственное устремление к благочестию и почести высшего звания Христова привели Сергия к решению принять монашество.

11 декабря 1910 года он был пострижен в мантию с именем Игнатий.

23 января 1911 года был рукоположен во иеродиакона. В том же году он окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия, которую он получил за работу «В поисках Живого Бога. (Преосвященный Игнатий (Брянчанинов) и его аскетическое мировоззрение)».

В отзыве на эту работу ректор академии епископ Феодор (Поздеевский) писал:

«…Что удалось преимущественно хорошо сделать отцу Игнатию – это воссоздать живой духовный облик святителя Игнатия. Чрезвычайно тонко и умело автор использовал все данные, касающиеся биографии святителя, к тому, чтобы пред читателем развертывалась не внешняя повесть его жизни, чрезвычайно разнообразной по месту служения, а тот внутренний процесс и духовный рост, какой неизменно совершался в личности и жизни этого святителя, где бы он ни был и какие бы условия жизни ни испытывал… В той части сочинения отца Игнатия, которую можно назвать биографией святителя, автор заявил себя и художником духовным, и поэтом, сумевшим в рамках обыденной жизни и в мелочах ее как бы в мозаике изобразить с необыкновенной живостью духовный облик и живую личность святителя. Дал, скажем, почувствовать как бы духовный аромат жизни этой личности…»

31 июля 1911 года был рукоположен во иеромонаха и через шесть дней получил направление в Томскую духовную семинарию, где должен был преподавать гомилетику, литургику и практическое руководство для пастырей. Однако, заболев, он не смог выехать к месту служения. 31 августа он подал прошение в совет Московской духовной академии назначить его помощником библиотекаря, если таковая должность будет свободна. 2 сентября помощник библиотекаря академии Николай Боткин подал прошение в совет Московской духовной академии об освобождении его от этой должности ввиду полной невозможности исполнять свои обязанности из-за тяжелой болезни. 28 ноября иеромонах Игнатий был утвержден в должности помощника библиотекаря.

В 1917 году он поступил насельником в Смоленскую Зосимову пустынь под руководство иеросхимонаха Алексия (Соловьева).

13 января 1918 года был зачислен в число братии Московского Данилова монастыря. Наместник монастыря епископ Феодор (Поздеевский) назначил его духовником братии с несением одновременно послушания гробового иеромонаха у мощей святого благоверного князя Даниила Московского.

Отец Игнатий был возведен в сан архимандрита.

Епископ Белевский

Епископ Игнатий (Садковский) с матерью и братом, иеромонахом Георгием

5 апреля 1920 года хиротонисан во епископа Белевского, викария Тульской епархии.

Город Белев, куда был направлен служить епископ Игнатий, имел в то время 12 тысяч жителей, занимавшихся по большей части небольшими кустарными промыслами. В городе было два монастыря: мужской Спасо-Преображенский и Крестовоздвиженский женский, четырнадцать церквей и городской собор. В женском монастыре в это время возник конфликт между игуменией и сестрами, отчего духовная жизнь пришла в полное расстройство. Владыка расследовал причины конфликта и в конце концов устранил их, вернув обители мир. Два года епископ занимался всецело благоустроением церковной жизни в викариатстве.

В 1922 году был арестован епископ Тульский Иувеналий (Масловский); узнав о его аресте, владыка Игнатий выехал в Тулу. В июне того же года духовенство города Тулы избрало на Тульскую кафедру викарного епископа Виталия (Введенского), который сразу же перешел к обновленцам. После избрания главой епархии епископа Виталия и приезда в Тулу члена обновленческого ВЦУ протоиерея Красницкого епископ Игнатий был вынужден уехать в Белев, откуда он стал управлять епархией, канонически подчиняясь патриарху Тихону.

Тульская газета «Коммунар» так описывала деятельность Красницкого в Туле:

«…протоиерей Красницкий предложил следующую резолюцию:

“Собрание тульского духовенства в числе 46 человек в присутствии епископов Виталия и Игнатия, заслушав доклад члена ВЦУ протоиерея Красницкого, признает учреждение ВЦУ вызванным жизненными требованиями нового Тульского Епархиального Управления”.

За резолюцию голосовали 24 человека во главе с группой прогрессивного духовенства, против – 5 человек… и 17 человек, вместе со смиренным Игнатием, – воздержались.

Итак, собрание показало, что большая часть передового тульского духовенства определенно заявила о нежелании вести дальше интриганскую политику против трудящихся, меньшинство эту борьбу против крестьян и рабочих не перестает вести, и значительная часть остановилась в раздумье».

28 июля 1922 года уполномоченный ГПУ по Белеву писал в секретный отдел ГПУ в Тулу:

"Настроение духовенства города Белева и его уезда по отношению к советской власти в целом и в частности к коммунистической партии, а также к происходящему расколу Православной Церкви неудовлетворительно. Священники в целом стоят на платформе старой патриаршей Церкви, и происходящий раскол в Русской Церкви духовенство считает недоразумением и называет таковой провокацией коммунистов. Среди верующих духовенство никаких агитаций как за старую… так и за новую церковь не ведет. От проповедей на какую-либо политическую тему вообще и на тему изъятия церковных ценностей в частности духовенство воздерживается, так как суд над Иувеналием сильно подействовал на психологию белевского духовенства. В настоящее время духовенством в уездном масштабе избран церковный совет, в состав которого вошли самые отъявленные защитники старой реакционной Церкви… Названный совет… в сильной степени реакционный… а поэтому никаких мероприятий по проведению идей новой церкви не сделано…

В заключение сообщаю, что уполномоченным обращено самое серьезное внимание на работу среди духовенства. Выделены специально пять человек осведомителей и старший по группе осведомления. Дальнейшее, как-то: настроение духовенства, деятельность такового и работа по таковом – органом уполномоченного ГПУ будет сообщаться ежемесячно…"

Для борьбы с православными в Белев был послан уполномоченный ВЦУ по Тульской епархии протоиерей Василий Никольский. 16 сентября 1922 года в Белеве был созван съезд священнослужителей и мирян уезда, на котором протоиерей Никольский пытался уговорить священнослужителей и мирян подчиниться обновленческому епархиальному управлению, усиленно убеждая собравшихся в правоте позиции обновленцев. Ему возражал епископ Игнатий. В конце концов обновленчество было осуждено на съезде как явление еретическое. Резолюция, предложенная представителем обновленцев, была отвергнута, а вместо нее был прочитан устав новоучрежденной Спасо– Преображенской православно-церковной общины города Белева.

8 октября уполномоченный ВЦУ протоиерей Никольский писал в ГПУ города Тулы:

«Белевское духовенство, руководимое епископом Игнатием… обнаруживает все признаки контрреволюционной деятельности. Последнее явствует из следующего: уездный съезд духовенства отказался признать новое церковное течение, идущее в контакте с советской властью; на съезде явочным порядком введен устав так называемой общины… были произведены выборы новой игумении, хотя у нас, в Тульском Епархиальном Управлении, монастыри белевские считаются официально ликвидированы.

Поставляя о чем в известность Политотдел города Тулы, я, как Уполномоченный Высшего Церковного Управления, то есть лицо, ответственное за всякое контрреволюционное движение по губернии среди духовенства, заявляю, что за дальнейшее течение политической жизни в городе Белеве не отвечаю».

14 октября обновленцы отправили в ГПУ рапорт о том, что епископ Белевский Игнатий открыто и решительно заявляет, что единственный законный руководитель Церкви – патриарх Тихон. Все же другие появившееся в настоящее время при поддержке советской власти органы управления считать незаконными и еретическими.

«Доводя до сведения о сем Тулгуботдел ГПУ, – писал один из руководителей тульского обновленческого движения, – считаю долгом напомнить, что, благодаря такой агитации православного епископа, сеется в широких народных массах недоверие и нерасположение к советской власти. Патриарх Тихон – последний из разрушенного церковно-монархического здания, о котором история уже произнесла свой приговор. Поэтому говорить в данное время о законности Тихоновой власти – значит в то же самое время и говорить о незаконности существующей власти, а это называется определенно: контрреволюция».

31 октября президиум обновленческого ВЦУ под председательством митрополита Антонина, заместителя председателя протоиерея Красницкого и мирянина Невского постановил уволить епископа Белевского Игнатия на покой с определением ему местожительства в Саровской пустыни.

21 ноября белевские монахини пригласили епископа к себе в монастырь служить. Он предупредил, что, если священники монастыря перешли к обновленцам, он служить с ними не будет. Затем он вызвал священников к себе и узнал от них, что они действительно перешли к обновленцам. Служить с ними епископ Игнатий не стал.

1 декабря 1922 года в Георгиевской церкви было устроено собрание обновленческого духовенства. Перед собранием один из обновленческих священников пришел к епископу Игнатию сообщить ему, что распоряжением ВЦУ он уволен на покой с назначением местопребывания в Саровской пустыни. Епископ через посланца велел передать собранию, что виновным себя ни в чем не считает, а в Сарове та же земля, что и здесь, и всем придется в землю идти.

На собрании обновленческого духовенства было прочитано распоряжение из Тулы обновленческого управления о том, что поминовение новых обновленческих церковных властей должно быть введено со 2 декабря. После собрания была отправлена делегация из обновленческих священников просить епископа Игнатия, чтобы он или поминал обновленческое руководство, или не служил, по крайней мере в течение нескольких дней, включая праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Епископ на просьбу обновленцев ответил, что от службы не откажется, в крайнем случае будет поминать вселенских православных патриархов, но руководителей обновленчества ни в коем случае поминать за богослужением не будет. Доносы в ГПУ на непокорного владыку не прекращались, обновленцы видели в нем причину своих неудач в Тульской епархии.

После того, как среди верующих стало широко известно, что обновленческое ВЦУ выпустило распоряжение о смещении епископа Игнатия с Белевской кафедры, они обратились к владыке с письменной просьбой не выезжать из города. Тогда же было созвано собрание членов общины, на котором брат владыки, иеромонах Георгий, зачитал присутствующим текст этого прошения к владыке, после чего на собрание был приглашен епископ Игнатий и верующие просили его принять общину под свое руководство. Епископ согласился.

Православными верующими было послано заявление в Белевский уездный исполком, под которым подписались сотни верующих Белевского уезда. Они писали властям:

«Мы, верующие… любим и уважаем Преосвященного Епископа Белевского Игнатия, желаем иметь именно его своим церковным и духовным наставником и Архипастырем и никого другого не приемлем, а почему и просим Белевский уисполком поддержать наше свободное религиозное побуждение и защитить нас и нашего Епископа Игнатия от всякого насильственного действия с чьей бы то ни было стороны, и позволим надеяться на покровительство гражданской власти в своем законном требовании».

Арест и заключение в Соловецкий лагерь

В ночь на 17 января 1923 года владыка был арестован. Также арестовали его брата, иеромонаха Георгия, наместника Спасо-Преображенского монастыря, и наиболее близких к епископу людей.

Сразу же после арестов члены православной Спасо-Преображенской общины обратились к властям с прошением:

"Принимая во внимание, что арестованный Игнатий Садковский в настоящее время страдает катаром правой верхушки легкого и правосторонним сухим плевритом на туберкулезной почве… и… содержание Садковского в тюрьме может крайне вредно отразиться на его здоровье, члены общины верующих… просят ГПУ подвергнуть Садковского медицинскому освидетельствованию на предмет определения, возможно ли по состоянию здоровья Садковского содержать его в тюрьме, и по заключению врачей освободить его из-под стражи и отдать на поруки верующих общины".

Епископ Игнатий, однако, не был освобожден. Сразу же после ареста следователь ГПУ допросил владыку. Выслушав заданные ему вопросы, епископ ответил:

«Община Спасо-Преображенского монастыря в Белеве была организована приблизительно в октябре, точно не помню, причем инициатором этой общины были верующие, каковые просили меня руководить духовно этой общиной, на что я, конечно, согласился, но просил верующих предварительно поставить в известность об этом гражданскую власть, на что верующие охотно согласились. После чего был выработан устав общины…

Прошение от верующих с просьбой не оставлять города Белева мною действительно было получено, причем о том, что таковое собираются подать, я узнал заранее, но не помню, от кого точно. Получив упомянутое прошение и прочитав его, я ни с кем из верующих о нем не говорил.

Отобранные при обыске у отца Георгия, секретаря общины, заявления крестьян я лично не видел, но слышал, что крестьяне некоторых сел намереваются присоединиться ко мне и к моей общине, но каким путем они это делали, я не знаю, а равно не знаю, кто именно подал предъявляемые Вами мне заявления на имя Белевского уездного исполкома…»

После допросов в Белевском отделении ГПУ все арестованные были переведены в тюрьму в город Тулу. Размышляя о всем происходящем на воле, о тех насилиях, которые готовы были совершить обновленцы, и о том, что церковные дела в Белеве без управляющего епархией могут прийти в большое расстройство, владыка 8 февраля написал письмо следовательнице, ведшей дело:

«Ввиду продолжающейся все время телесной слабости, нездоровья, упадка физических сил очень прошу Вас разрешить мне встречу и беседу с Вами… Я был избран верующими и утвержден советской властью как руководитель церковной Преображенской Белевской общины, но не имел возможности на время ареста никому ни из членов Совета, ни из священнослужителей передать вместо себя своего поста и своих дел и обязанностей. И сейчас пост духовного руководителя этой общины остается незанятым, тем более, что я совестью и делом свидетельствовал Вам, что эта Преображенская церковная община точно построена на законах Республики и не имеет никаких незаконных замыслов и сторонних неправильных целей, – как и все ее деятели. Буду очень благодарен за исполнение мною просимого».

Рассчитывая, что епископ пойдет на уступки следствию, следовательница вызвала 19 февраля его на допрос и спросила, признает ли он виновным себя в предъявленном обвинении, а также как он объяснит некоторые обстоятельства, связанные с его деятельностью. Владыка ответил:

«В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. О собирании подписей граждан к прошению на мое имя о невыезде из города Белева я действительно знал, то есть слышал от кого-то из граждан. О том, что бывший Патриарх Тихон предан суду за контрреволюцию, слышал, но действительно ли это так, я не знаю. Относительно своего воззвания к верующим о поминовении Патриарха Тихона скажу следующее: в сентябре 1922 года мною действительно было послано указанное воззвание, но я не знал в то время, что советской властью запрещено поминовение Патриарха Тихона, как контрреволюционера, и что поминовение его является вызовом советской власти… Я никогда никакой политической деятельностью не занимался и считаю это не своим делом, тем более не занимался контрреволюцией, дело мое было только церковное…»

Следствие по делу о контрреволюционной деятельности епископа Игнатия и близких к нему людей стало заходить в тупик, и следователи, пользуясь разного рода слухами, решили приступить к разработке другой версии. Узнав, что брат епископа, иеромонах Георгий (Садковский), служил до пострига некоторое время в Белой армии, следователи возбудили против арестованных новое дело по факту сокрытия прошлой контрреволюционной деятельности одного из них. Увидев, что им известно почти все о его службе в Белой армии, отец Георгий дал по этому поводу исчерпывающие показания.

26 марта 1923 года епископу было предъявлено новое обвинение. Епископа Игнатия обвинили в том, что он скрыл у себя, по подложным документам, брата, бывшего белого офицера, и рукоположил его во иеромонаха с целью «замести следы». Следствие также обвинило его и в том, что он

«является ярым сторонником бывшего патриарха Тихона… и во время приезда в Тулу члена ВЦУ протоиерея Красницкого, когда большинство тульского духовенства признало ВЦУ, он остался с меньшинством, не признавшим таковое… Рассылал воззвания духовенству и мирянам, в которых предлагал считать недействительными все распоряжения Тульского Епархиального Управления, а также поминать при богослужении патриарха Тихона и его, Игнатия. Когда после долгих колебаний белевское духовенство постепенно признало ВЦУ, то епископ Игнатий откололся и перенес свою деятельность в Спасо-Преображенскую общину при Белевском мужском монастыре. Вся община, до момента ареста руководимая епископом Игнатием, осталась сторонницей Тихона и не подчинялась распоряжениям Тульского епархиального управления».

13 июня следствие было закончено. Однако ОГПУ не пожелало ни отпускать обвиняемых, ни предавать их суду, тем более, что после освобождения патриарха Тихона обвинение в поминовении на церковных богослужениях имени предстоятеля Церкви выглядело неубедительным, и сотрудники ОГПУ ожидали возможности приговорить осужденных внесудебным порядком. В это время стала действовать Комиссия НКВД по административным высылкам. 24 августа 1923 года начальник 6-го отделения секретного отдела ОГПУ Тучков на заседании Комиссии сделал доклад, касающийся дела епископа Игнатия и иеромонаха Георгия, предложив заключить священнослужителей на три года в Соловецкий лагерь. Предложение было принято, и епископ Игнатий и иеромонах Георгий были приговорены к трем годам заключения.

После приговора епископ был этапирован в Таганскую тюрьму, где вместе с другими заключенными стал ожидать этапа на Соловки. 14 сентября заключенные были отправлены в Соловецкий концлагерь.

В июле 1926 г. принимал участие в составлении "Соловецкого послания"

Снова на Белевской кафедре

По окончании срока заключения, в 1926 году епископ Игнатий был освобожден и вернулся на Белевскую кафедру. Сразу же после его возвращения к нему пришли обновленцы – выяснить позицию епископа и, если возможно, склонить к лояльному к себе отношению, надеясь, что нахождение в Соловецком концлагере подействовало на него в нужную для них сторону. Епископ отказался их принять, передав, что не желает беседовать с неправославными. И снова посыпались на него доносы в ОГПУ.

В конце 1926 года сотрудники ОГПУ арестовали епископа. В заключении владыка пробыл около двух месяцев и был освобожден.

Увидев, что власти освободили архиерея, обновленцы снова принялись писать на него доносы, и в 1927 году ОГПУ снова арестовало епископа. После двух месяцев заключения он был вновь освобожден. Так продолжалось до 1929 года.

В 1929 году из продажи стали исчезать основные продукты питания, и прежде всего хлеб, и одновременно с исчезновением продуктов была введена карточная система. Причем целые категории народа были лишены карточек и записаны в лишенцы, и среди них духовенство. Один из священников стал просить председателя Белевского горсовета, чтобы карточки все же были выданы, хотя бы детям. Председатель на это ответил, что он закон отменить не может и карточки выданы не будут.

Начиная с апреля 1929 года сотрудники ОГПУ стали целенаправленно собирать доносы на епископа Игнатия и вызывать на допросы лжесвидетелей. Особенно ОГПУ заинтересовалось богослужением, состоявшимся в Георгиевской церкви 4 февраля. В этот день совершалась память местночтимого святого Тульской епархии преподобного Макария Жабынского, и в храме собралось почти все духовенство города, около двадцати священников. Служили вместе с епископом Игнатием только несколько человек, а остальные молились, собравшись в левом приделе. По окончании литургии священники стали обсуждать ухудшение своего положения и вслух размышлять, что предпринять, чтобы, по крайней мере, не страдали их дети. Один из священников, подойдя к епископу за благословением, спросил, что делать при таких обстоятельствах. Владыка предложил послать представителя от белевского духовенства к заместителю местоблюстителя митрополиту Сергию с просьбой, чтобы он ходатайствовал перед ВЦИКом об облегчении участи семей духовенства.

Присутствовавшие в алтаре осведомители представили обстоятельства, при которых проходила беседа епископа и духовенства, как нелегальное антисоветское собрание, на котором обсуждалось, как принести советской власти наибольший урон.

2 июля 1929 года Тучков распорядился, чтобы сотрудники Тульского ОГПУ произвели расследование деятельности епископа Игнатия и его брата иеромонаха Георгия.

13 ноября против епископа и его брата было начато дело. Владыку обвинили в том, что он 4 февраля собрал после службы в Георгиевской церкви нелегальное собрание духовенства из 17 священников, где обсуждались вопросы о притеснении духовенства советской властью, о невыдаче духовенству продуктов, о недопущении детей духовенства к обучению в школах, и что на этом собрании епископ выступил с речью, одобряющей действия духовенства.

Арест и заключение в Усть-Вымский лагерь

Епископ Игнатий (Садковский). Тула, тюрьма ОГПУ. 1929 год.

26 декабря 1929 года владыка Игнатий и отец Георгий были арестованы и заключены в тюрьму в Туле. Через день следователь допросил епископа. Отвечая на его вопросы, владыка сказал:

«В предъявленном обвинении виновным себя не признаю и поясняю… Мне неизвестно, что 4 февраля 1929 года в Георгиевской церкви города Белева происходило нелегальное собрание духовенства, и полагаю, что такового быть не могло, так как я знаю, что разрешения на собрания даются гражданской властью. Припоминаю также, что в этот день действительно, когда я выходил из храма, ко мне подошел кто-то из служителей, фамилии не помню, и спросил меня: “Мы хотим просить через духовную власть, чтобы наших детей учили в школах”. Я ему ответил, что это ваше дело, и, благословляя народ, направился домой».

Вернувшись после допроса в камеру, епископ написал заявление, которое подал начальнику Тульского ОГПУ:

"Я уже в четвертый раз обвиняюсь Тульским ОГПУ по одной и той же статье Уголовного кодекса – 58-й… и все эти четыре раза обвиняюсь исключительно по лживому политическому доносу… В своих письменных заявлениях, а также на допросах я просил Тульское ОГПУ привлечь этих политических лжецов… к открытому и гласному суду и дать мне с ними на этом суде или даже прежде этого суда очную ставку, чтобы вывести этих лжецов наружу. В своих заявлениях я указывал, что были лица (преимущественно среди главарей обновленческого раскола и подобных им отщепенцев церковных), которые даже не стеснялись предупреждать и запугивать арестами тех из нашего духовенства, кои не идут и не шли с ними по одной раскольнической и предательской дороге… В моей безусловно справедливой, правдивой и законной просьбе мне почему-то было отказано, но отказано без объяснения причин отказа! Гражданин Руднев, в то время бывший заместителем начальника Тульского ОГПУ, пред тем как отпустить меня из заключения, лишь только советовал мне “добровольно”(?) оставить город Белев, “так как, – говорил он, – эти доносы на вас будут опять повторяться и вас до бесконечности придется сажать”. Что и повторяется со мною теперь. Довольно странно такое заявление представителя власти! Разве он, как представитель власти, не мог пресечь и совершенно прекратить лживых и клеветнических доносов вместо того, чтобы предлагать мне сдавать мою прямолинейную и открытую позицию этим негодным клеветникам и лжецам и тем изображать из себя труса?..

Благодаря тому, что по моей спине можно удобно, а в случае желания и не один раз в год проезжаться, и притом проезжаться совершенно безнаказанно для самих себя (для меня же эти “проезжания” стоят очень дорого, главным образом в отношении моего и без того слабого здоровья)… ныне, благодаря четырехкратному тюремному сиденью по лживому на меня политическому доносу, я потерял и последнее здоровье… сижу в сырости, в больницу за неимением места я не принят…"

19 января 1930 года сотрудники Тульского ОГПУ переслали материалы дела на владыку Игнатия и его брата, архимандрита Георгия, в 6-е отделение секретного отдела ОГПУ в Москву. В сопроводительном письме они писали: «Со своей стороны считаем необходимым изолировать Садковских из пределов Тульского округа, как наиболее реакционно настроенных, которые в связи с проведением кампании по закрытию церквей своим местопребыванием в пределах нашего округа имеют большое влияние на верующих».

2 июля 1930 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Игнатия и архимандрита Георгия к трем годам заключения в концлагерь. Владыка был заключен в Усть-Вымский исправительный лагерь под Котласом.

2 июня 1932 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ постановило освободить епископа с запрещением проживания в определенных городах.

Епископ Скопинский

По освобождении владыка вернулся в Тулу и жил у знакомых священников. В начале 1933 года епископ встретился с заместителем местоблюстителя митрополитом Сергием, и тот назначил владыку епископом Скопинским, викарием Рязанской епархии, где правящим архиереем был в то время архиепископ Иувеналий (Масловский), которого владыка хорошо знал в бытность того правящим архиереем Тульской епархии; с ним он разделил и несколько лет заключения в Соловецком концлагере.

В 1935 году епископ Игнатий был снова арестован и приговорен к одному году исправительно-трудовых работ за привлечение к участию в богослужении молодого человека. Владыка подал жалобу на незаконный приговор, и тот был отменен.

По БД ПСТГУ, 17 сентября 1935 г. назначен епископом Липецким, но с 24 сентября того же года вновь определен епископом Скопинским.

После лагеря много болел. Правило к служению он либо сам прочитывал, сидя в кровати, либо кто-нибудь из близких читал ему, а он в это время от слабости сидел. У него болели легкие, прямая кишка и ноги (плоскостопие).

Ссылка в Архангельск

20 февраля 1936 года последовал новый арест, вместе с владыкой были арестованы некоторые священнослужители и миряне города Скопина. Все они были заключены в Бутырскую тюрьму в Москве. Допросы продолжались в течение месяца. Владыку обвинили в создании контрреволюционной организации из духовенства и мирян Скопинского района, а также в том, что он определял на священнические места освободившихся из лагерей.

– В октябре 1935 года при встрече со священником вы говорили о положении Православной Церкви в СССР и, в частности, о церковных делах в вашей Скопинской епархии? – спросил его следователь.

– О положении Православной Церкви я ничего не говорил, я говорил только о своем тяжелом материальном положении, о пассивном отношении ко мне части духовенства, неусердии относящихся ко мне, как к епископу

– Какие вы давали указания духовенству, обращающемуся к вам в связи с закрытием церквей?

– В разное время ко мне являлись священники, которые докладывали мне о закрытии их церквей. Я им говорил, что ходатайства об открытии церквей дело не священников, а исполнительных органов при церквях – церковных советов.

– Приведите факты антисоветских разговоров со стороны обращавшихся к вам, как к епископу, подведомственных вам священников и монахов.

– Со стороны приходивших ко мне по делам священников и монахов никаких антисоветских разговоров в моем присутствии не было.

– Какие антисоветские указания вы давали приходившим к вам священникам и монахам?

– Никому из духовенства я антисоветских указаний не давал, и никто из духовенства по этому поводу ко мне не обращался.

– Ваши политические взгляды и отношение к советской власти?

– К советской власти я отношусь лояльно, но как верующий не могу сочувствовать мероприятиям советской власти в вопросе отношения ее к Православной Церкви, в частности насильственному закрытию и ликвидации монастырей и разрушению храмов, хотя и считаю это волей Божией за грехи верующих, которые достойны этого.

– Кого вы устроили на приходы своей епархии из священников и монахов, отбывших наказание за контрреволюционную деятельность?

Владыка перечислил священнослужителей, которых он назначил на приходы, пояснив, что он назначил на приходы вернувшихся из исправительнотрудовых лагерей священников согласно их прошениям.

– Какую цель вы преследовали, объединяя вокруг себя возвратившихся из ссылки контрреволюционно настроенных попов и монахов? – спросил следователь.

– Никакого объединения возвратившихся из ссылок священников и монахов у меня не было. Отказывать им в назначении, как и всем прочим священнослужителям, я не имел права, потому что все они имели положенные, как гражданские, так и епархиальные, документы.

– Признаете ли себя виновным в предъявленном вам обвинении? – задал следователь последний вопрос.

– В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю, – ответил епископ.

На этом допросы были закончены. Епископа Игнатия обвинили в том, что он,

«пользуясь положением правящего епископа, группировал вокруг себя верующих и молодежь, среди которых проводил антисоветскую агитацию и распространял ложные контрреволюционные слухи о якобы проводимых советской властью гонениях на религию и верующих, то есть в преступлении, предусмотренном статьей 58, пункты 10 и 11 УК РСФСР».

16 марта 1936 года Особое Совещание при НКВД СССР приговорило епископа Игнатия к пяти годам ссылки в Северный край, и он был отправлен в Архангельск.

Заключение в Кулойлаг

Священномученик Игнатий (Садковский). Алтарная роспись Московского подворья Соловецкого монастыря.

3 августа 1937 года епископ Игнатий в ссылке был вновь арестован и заключен в тюрьму города Архангельска. Обвинялся в том, что "находясь в ссылке продолжал вести к-р деятельность, входил в состав к-р группы". Проходил по групповому делу "дело епископа Парфения (Брянских). Архангельск, 1937г.".

– Вы арестованы за активную контрреволюционную деятельность. Следствие предлагает вам дать откровенные показания о вашей контрреволюционной работе.

– Никакой контрреволюционной работы я не вел и не веду, – ответил епископ.

Следователь попросил перечислить знакомых, с которыми владыка встречался в Архангельске. Владыка перечислил тех епископов и священников, с которыми он был знаком, разделяя с ними тяготы ссылки в Архангельске.

– Расскажите о контрреволюционной деятельности участников вашей группы.

– У меня никаких соучастников не было, и о контрреволюционной деятельности кого-либо я ничего не знаю.

– Следствие еще раз предлагает прекратить упорное запирательство и дать откровенные показания о вашей контрреволюционной деятельности.

– Никакой контрреволюционной деятельностью я не занимался и виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю.

15 октября 1937 года епископ Игнатий был приговорен к десяти годам заключения в Кулойлаг Архангельской области.

Многократные ссылки, заключения в тюрьмы, допросы, каторжная работа в лагере окончательно подорвали его здоровье.

Скончался 9 февраля 1938 года в Кулойлаге и был погребен в безвестной могиле на территории лагеря.

9 января 1958 года был реабилитирован президиумом Архангельского облсуда по 1937 году репрессий.

Определением Священного Синода от 17 июля 2002 года были причислен к лику новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.

В 2018 году его имя внесено в список собора святых Архангельской митрополии [1].

Это был епископ с добрым сердцем. Всегда прост в обращении с людьми, милосерд и всем доступен. Никого не осуждал, был ко всем снисходителен и только строг к обновленцам. К монашествующим относился с любовью. Особенно любил свою мать. Обладал даром рассуждения и в некоторых случаях был прозорлив. Любил сам петь и читать на клиросах в Церкви. Любил проповедовать, но красноречием он не обладал, содержание же поучений было насыщено назидательным элементом. Говорил о молитве, о борьбе со страстьми и внутреннем делании. Любил повторять изречение Псалмопевца: “Предзрех Господа предо мною выну... да не подвижуся”. Почитал старцев подвижников и праведников и нередко в молодые еще годы посещал известного протоиерея Георгия Чекряковского. Болезни переносил с большим терпением и преданностью воле Божией.

Труды

Изречения еп. Игнатия (Брянчанинова), извлеченные из писем его к монахам. / Сообщил иером. Игнатий (Садковский). // "Богословский вестник". 1913, 2. с. 703.
Письма еп. Игнатия (Брянчанинова) к разным лицам. / Сообщил иером. Игнатий (Садковский). // "Богословский вестник". 1913, июнь, с. 195.
Письма высокопр. митрополита Киевского Филарета (Амфитеатрова) к настоятелю Троицкой Сергиевой пустыни архим. (впоследствии епископу) Игнатию Брянчанинову. / Сообщил иером. Игнатий (Садковский). // "Богословский вестник". 1913, 2.
В поисках живого Бога: (Преосвященный Игнатий Брянчанинов и его аскетическое мировоззрение). М., 1913 (СПБ, 1912?).

Использованные материалы

«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Январь». Тверь. 2005. С. 369-398

http://www.fond.ru/userfiles/person/95/1289767219.pdf

БД ПСТГУ "Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века"

http://sr.isa.ru/~bin/nkws.exe/spc_1_foto/ans/nm/?HYZ9EJxGHo...d**

Биография на сайте "Русское Православие"

http://www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_809

[1] Патриарх Кирилл утвердил празднование Собора святых Архангельской митрополии, официальный сайт Архангельской митрополии, 7 февраля 2018, http://arh-eparhia.ru/news/201/71640/