Обсуждение статьи "ПАВЛОВСКОЕ ВИКАРИАТСТВО ВОРОНЕЖСКОЙ ЕПАРХИИ"

... Оставаясь до мая 1926 года в одиночном заключении во внутренней тюрьме ГПУ и будучи совершенно оторванным от мира, митр. Петр (Полянский) не представлял себе ничего о действительном положении вещей. Он догадывался, что, вероятно, не всё благополучно и спокойно, раз митр. Сергий не смог, а митр. Михаил (Ермаков) и архиеп. Иосиф (Петровых) отказались управлять Церковью.

В это самое время дела ВВЦС шли всё хуже и хуже, вся Церковь стала на сторону митр. Сергия, и было очевидно для всякого, что и эта затея ГПУ, имевшая целью ввести новую смуту в жизнь Церкви, проваливается. Тогда Тучков прибегает к новой хитрости: закончившему срок своей ссылки в Нарымском краю митр. Агафангелу (Преображенскому) разрешают вернуться в Ярославль, но по дороге - в Перми - задерживают его, и там устраивается его свидание с Тучковым. Изобразив положение Церкви как близкое к катастрофе, внутреннюю борьбу ВВЦС и митр. Сергия за власть как момент, не дающий правительству возможности легализовать положение Православной Церкви, к чему правительство якобы стремится, Тучков просил митр. Агафангела урегулировать внутренние дела Церкви своим авторитетом и своими ещё от Патриарха данными ему полномочиями и войти с правительством в переговоры, для оформления православного церковного управления. Митр. Агафангел, абсолютно не представляющий себе истинного положения вещей, поверил Тучкову, издал своё известное Пермское послание о принятии им на себя управления Церковью. Спровоцировавши таким образом митр. Агафангела, Тучков одновременно хотел спровоцировать и митр. Петра. Он показал ему послание митр. Агафангела и предложил написать последнему письмо о передаче ему местоблюстительства. Митр. Петр воспользовался этим случаем и написал 9 (22) мая 1926 года митр. Агафангелу, приветствуя его возвращение и с радостью передавая ему свои права. Однако в это самое время лидеры ВВЦС, с одной стороны, а митр. Сергий, с другой, успели войти в переписку с митр. Агафангелом. Первые убеждали его возглавить их, второй предостерегал его, объясняя всю ошибочность Пермского послания, поскольку митр. Петр не отказывался от своих полномочий и в лице митр. Сергия имел законного Заместителя. Переписка митр. Агафангела с митр. Сергием приобрела скоро широкую гласность, и епископы с разных концов России, ознакомившись с ней и боясь, что у митр. Агафангела есть какое-то тайное соглашение с ГПУ и ВВЦС, спешили в письмах и посланиях к нему выразить свой протест против его выступления и свою верность митр. Петру и его заместителю митр. Сергию.

В это время опубликованное письмо митрополита Петра к митрополиту Агафангелу было способно окончательно смешать карты. Казалось, что не было оснований оспаривать у митр. Агафангела власть на управление Церковью, но подозрение, что митр. Петр введён снова в заблуждение и страх, что у митр. Агафангела есть какое-то соглашение с ГПУ, заставили русский епископат выступить за поддержку митр. Сергия и требовать отказа митр. Агафангела от претензий на управление Церковью, быть может, без достаточных объективных к тому оснований. 30 (12) июня 1926 года митр. Агафангел  подчинился всеобщим просьбам, отказался от своего Пермского послания. Единственным законным управителем остался митр. Сергий, с каковым советская власть стала продолжать переговоры о легализации, начатые год назад с митр. Петром. Что касается самого Петра, то он в это время был вывезен тайно из Москвы и помещён в крепость бывшего Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале в одиночной камере. Там находился он до поздней осени 1926 года, в то время как в России происходили следующие события: в результате переговора с Тучковым митр. Сергий составил проект Декларации, каковую вместе с проектом Обращения в Народный комиссариат внутренних дел разослал всем епископам для ознакомления (Обращение Сергия Страгородского, митрополита Нижегородского, к народному комиссару внутренних дел от 28 мая/10 июня 1926 г.). Осведомившись о том, что епископы, а с ними и вся Церковь солидарны с этим проектом, митр. Сергий в июле передал эти документы Тучкову. Однако, скоро выяснилось, что Тучков признал указанные акты Церкви недостаточными и продолжал настаивать на принятии митрополитом Сергием тех условий, которые ещё в 1925 году были поставлены митр. Петру,

а для убедительности этих условий ГПУ настолько усилило репрессии против епископата, что в редкой епархии остались ещё епископы. Помимо этого, власть через местные органы ГПУ, с целью ещё больше расшатать Церковь, стала навязывать отдельным епархиям, округам и даже благочиниям легализацию - на основе тех же условий, и, т.к. на местах иногда находились недостаточно стойкие иерархи, клирики и миряне, то такие местные легализации отдельных частей Православной Церкви начали наблюдаться с конца 1926 года, в разных концах России.

См. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917—1943. Сб. в 2-х частях / Сост. М. Е. Губонин. М., 1994, Часть II. Документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти (1925-1943): Дейбнер К. Русские иерархи под игом безбожников (обзор главнейших событий церковной жизни России за время с 1925 г. - до наших дней [1931 - сост.]), с. 403-405.