Московский собор 1531 года, против прп. Максима Грека и Вассиана (Патрикеева)
Сведения об этом Соборе и предшествовавшем Соборе 1525 года дошли не в подлинных судных списках, а в текстах, составленных позднее на основе этих документов и прошедших специальную литературную обработку. Поэтому в них с большим трудом удается отграничить материалы, относящиеся к 1525 году, от материалов 1531 года.
На судебным процессе 1531 года был осужден главный вождь нестяжателей Вассиан (Патрикеев) и вместе с ним прп. Максим Грек. Главными свидетелями обвинения против Вассиана выступили Крутицкий еп. Досифей (Забела) и мон. Досифей (Топорков).
Одно из главных обвинений было связано с Кормчей книгой. Князь-инок обвинялся в том, что он нарушил традиционный порядок размещения текстов в Кормчей, исключил неудобные для него части и ввел сочинения, проповедующие его взгляды. Вассиан обвинялся и в том, что он взялся за составление Кормчей по собственной инициативе, никем не уполномоченный, будучи простым монахом. Кроме того, Собор особо отметил тот факт, что Вассиан внес в Кормчую "елинских мудрецов учения" [1]. Вассиан не отрицал того, что включил в состав Кормчей свои сочинения. Предпринятое Вассианом распределение правил по тематическому, а не по хронологическому принципу не было его изобретением, но соответствовало типу Кормчей, отличному от того, который был широко распространен на Руси. Вассиан пытался доказать, что составлял Кормчую по благословению митр. Варлаама и епископов, но не мог предоставить авторитетных свидетелей.
Особому осуждению подверглись внесенные в Кормчую сочинения Вассиана, в которых он не только писал, что, живя по Евангелию, иноки не могут владеть селами, но и утверждал, что таких монахов Писание "отступники... именует и проклятию предает". Если другие обвинения изложены в судных списках в общей форме, то в этой части помещена подборка свидетельств, порицающих тех, кто без оснований называют православных, "аще кто и согрешит", преступниками. Кроме того, Вассиану были зачитаны выдержки из канонов (в т. ч. с толкованиями Феодора Вальсамона) и тексты из житий святых, свидетельствующие о праве Церкви владеть "селами" и о том, что мн. святые ими владели. После приведения этих свидетельств Вассиан только мог сказать, что святые "държали села, а пристрастие к ним не имели".
В этой связи был поднят вопрос о том, что Вассиан не признает святости "нынешних чудотворцев" - св. митр. Ионы и прп. Макария Калязинского. Вассиан этого не отрицал. Подтвердил это своими показаниями и прп. Максим Грек, который привел слова Вассиана еще об одном святом - прп. Пафнутии Боровском, что тот не может быть чудотворцем, т. к. "села держал, и слуги имел, и денги и хлеб в люди давал, и росты на денги и на хлебы имал". Максим Грек, вызванный на Собор в связи с обсуждением вопроса о нестяжательстве, после приведенных ему свидетельств вынужден был признать, что монастыри на Св. Горе получали земли от различных государей и продолжают ими владеть.
На Соборе вновь был поднят вопрос о переводах прп. Максима с греческого, в которых были допущены серьезные смысловые искажения, что привело, по убеждению митр. Даниила и других участников Собора, к появлению в русских книгах еретических утверждений. Теперь обвиняемым по этому вопросу стал наряду с прп. Максимом Вассиан (Патрикеев). Соответствующие высказывания, сохранившиеся в сибирском экземпляре судных списков, показывают, почему справщицкая и переводческая деятельность прп. Максима Грека привлекла к себе такое внимание и вызвала такую острую реакцию. Наблюдения прп. Максима о наличии в русских переводах многочисленных неверных чтений, вызванных ошибками переводчиков и писцов, оказали глубокое воздействие на Вассиана (Патрикеева), который пришел к радикальным заключениям, что русские переводы греческих книг недостоверны ("лживы"), в т. ч. и переводы Кормчей ("правил"), и потому неавторитетны. Одновременно Вассиан порицал епископов, которых это не заботит и которым лишь "надобно пиры и села искати". Реакцией на все эти утверждения стало обвинение Собором Максима Грека в "еретической порче" традиционых текстов. Аналогичные обвинения адресовались и Вассиану (Патрикееву), который поддерживал действия Максима. В доказательство ложности позиций Максима и Вассиана им были зачитаны обширные выдержки из Писания и из сочинений отцов Церкви. Положение обвиняемых отягчало то обстоятельство, что Максим после Собора 1525 года не признал справедливость выдвинутых против него обвинений.
Необоснованность критики Вассианом древнерусской письменности и острота борьбы позволяют объяснить, почему ошибкам, допущенным прп. Максимом в ходе книжной справы (на правильности которых Максим Грек не настаивал), было придано значение преступного умысла. В речи митр. Даниила на Соборе 1531 года прп. Максим рассматривался как отступник от христианства, использовавший для воздействия на вел. князя магические практики - "хитрости еллинские", хвалившийся "еллинскими и жидовскими мудровании и чернокнижными хитростьми волшебными". Свидетели говорили, что в Италии Максим Грек "оступил... в жидовской закон и учение" и, спасаясь от смертной казни, бежал на Св. Гору. Наконец, митр. Даниил выдвинул против греков Максима и Саввы обвинение в том, что они побуждали султана напасть на Россию. Выступавшие на Соборе свидетели говорили о непочтительных высказываниях Максима в адрес вел. князя (напр., что в 1521 вел. князь бежал от крымского хана, не оказав ему сопротивления).
Сложно составить представление о решениях Собора 1531 года, т. к. ни в судном деле прп. Максима Грека, ни в судном деле Вассиана (Патрикеева) не сохранились приговоры. Исследователи отмечают, что, хотя на Соборе 1531 года против прп. Максима были выдвинуты гораздо более тяжкие обвинения, чем на Соборе 1525 года, он не был отослан обратно в Иосифо-Волоцкий монастырь (как Вассиан), но его перевели в тверской Отроч монастырь под начало Тверского еп. Акакия, где, хотя и по-прежнему лишенный причастия, преподобный вскоре получил благоприятные условия для работы. Из заключения прп. Максим в 1531-1539 гг. написал митр. Даниилу послание, в котором вновь отверг предъявленные ему обвинения [2]. Сотрудники прп. Максима, книгописцы Исаак Собака и М. Медоварцев, после Собора были отправлены соответственно в Юрьев монастырь и в Коломну.
Использованные материалы
- Архим. Макарий (Веретенников), Б. Н. Флоря, А. А. Турилов. "Даниил, митр. Московский и всея Руси" // Православная энциклопедия, т. 14, с. 66-76
[1] Суть данного обвинения выяснил Плигузов, показавший, что в последней редакции Кормчей Вассиана в ее состав была включена апокрифическая переписка Аристотеля с Александром Македонским
[2] Журова Л. И. «Послание митр. Даниилу» в составе рукописных собр. соч. Максима Грека // История рус. духовной культуры в рукописном наследии XVI-XX вв.: Сб. тр. Новосиб., 1998. С. 30-37