 |
| Прот. Митрофан Бучнев, поп Ильинской Воронежской церкви (журнал "Безбожник" 1930, № 6). |
Родился 20 ноября 1876 года в селе Веневитинова Хава Воронежского уезда в семье псаломщика Дмитриевской церкви, ставшего диаконом Бобровского уезда села Семеновского. В семье было еще трое братьев - свящ. Михаил (+ 1930-е), Яков и Александр.
В 1891 году окончил Воронежское духовное училище, в 1897 году - Воронежскую духовную семинарию по II разряду [1].
В 18 лет женился на Елизавете Георгиевне (1882 г.р.), из купеческой семьи села Олым (ныне Липецкой обл.) [2]. В браке родилось восемь детей. Дочь Надежда вышла замуж за Алексея Мануйлова, буд. архим. Митрофана.
Уже в молодости он начал посещать Оптину Пустынь, где особенно сблизился со старцами Иосифом (Литовкиным) и Анатолием (Потаповым). Увидев в молодом воронежском юноше глубокие духовные дарования, старцы благословили его на духовничество. Имея большой музыкальный талант, он все же предпочел священство.
1 ноября 1897 года был назначен псаломщиком Преображенской церкви слободы Калач Богучарского уезда.
11 мая 1898 года определен во диакона Богословской церкви с. Патриаршего (другие названия - Нижний Студенец, Водопьяново, ныне - Донское) Задонского уезда, 2 ноября 1898 года переведён в Богоявленский храм того же села.
В 1900 - 1901 годах проходил обучение в регентских классах при придворной Санкт-Петербургской певческой капелле [3].
18 июня по 29 июля 1900 и с 18 июня по 17 июля 1901 года был преподавателем пения в младшей группе на воронежских педагогических и церковного пения курсах для учителей и учительниц церковных школ Воронежской епархии [3].
 |
| Прот. Митрофан Бучнев с семьей |
15 декабря 1905 года был определен на священническое место в Преображенскую церковь слободы Калач Богучарского уезда [5]. Был рукоположен в иерея.
16 октября 1908 года перемещен настоятелем в Покровскую церковь с. Красная Долина Землянского уезда (ныне село относится к Касторенскому району Курской области).
С апреля 1914 года под его духовным попечительством начала образовываться община, состоявшая из "черничек" - так называли сельских девушек, не вступивших в брак по обету родителей или своему собственному. Исследователи отмечают, что черничество, как форма своеобразного монашества в миру, было настолько распространенным явлением среди крестьянок дореволюционной России, что в дореволюционных статистических справочниках черничек причисляли к особой социальной группе населения. Члены существовавшей в с. Красная Долина женской общины относились ко второму типу черничек - келейниц. Первоначально община насчитывала примерно двадцать человек. Девушки строго соблюдали посты, усердно читали религиозную литературу, пели и читали молитвы в храме, занимались его уборкой, пекли просфоры, помогали о. Митрофану в лечении приезжавших к нему больных. По свидетельству крестьян, "к нему со всех концов ехали умалишенные, припадочные, и каждый день возле квартиры священника можно было видеть от 6 до 10 подвод".
После революции община значительно выросла в количестве - оптинские старцы благословили о. Митрофана взять под свое покровительство оставшихся без крова и попечения послушниц. Несмотря на то, что окончательная ликвидация женских монастырей произошла позднее, чем мужских, к концу 1920-х годов, некоторые насельницы вынужденно покидали свои обители. Таким образом, вокруг о. Митрофана образовалась большая полумонашеская женская община, которую он окормлял духовно. Жили ее члены в заброшенной помещичьей усадьбе Алехиных.
Можно догадываться об отношении прот. Митрофана Бучнева к советской власти, он никогда не использовал свой духовный авторитет для агитации против нее. Утверждая, что безбожная власть послана народу и церкви в наказание, священник повторял: "Что заслужили, то и примите с покорностью".
В мае 1920 года о. Митрофан был арестован по обвинению в организации "штаба монашек" - "женского монастыря, в котором скрываются бездельники единомышленники, распространяющие волнующие население ложные слухи". Реакция прихожан последовала незамедлительно - собранный набатом сельский сход составил протокол с несколькими сотнями подписей в защиту священника, а также заявлением о том, что крестьяне берут его на поруки. Возымел, очевидно, действие и собранный денежный залог в размере 25 тысяч рублей, так что в результате о. Митрофан был освобожден и вернулся на место служения.
Однако спустя месяц он был вновь арестован по обвинению в создании контрреволюционной организации, под которой подразумевалась все та же опекаемая им женская община. Землянское уездное политбюро милиции, рассмотрев дело М. Бучнева, признало его виновным в "высшей степени". Назвав священника "паразитом трудящихся масс и ненадежным элементом, нетерпимым в Советской республике", политбюро направило его дело в Воронежскую губчека с ходатайством о применении строгих мер наказания.
Весть об очередном аресте о. Митрофана с новой силой всколыхнула крестьян нескольких поселений, вновь собравшихся на сходы. Их участники единогласно выступили в защиту протоиерея, заявив о том, что из-за начавшейся эпидемии они остро нуждаются в священнике и никого другого на месте о. Митрофана видеть не хотят. При этом крестьяне особо подчеркивали его внимательное отношение к прихожанам и бескорыстность: "Службу же вел как истинный пастырь, никогда не беря за требы денег, и чем кормился - только имеет на один день пропитания, уже на второй не заготавливает". Организаторов сходов впоследствии будут допрашивать по поводу "поднятия контрреволюционного выступления в связи с арестом священника за пропаганду и ведение им местнической политики среди населения".
На этот раз были привлечены и "правильные" свидетели, которые дали нужные обвинению показания.
В данных против о. Митрофана показаниях звучит как личная обида (кому-то он отказал в избрании ктитором из-за тюремного срока, другому по каким-то причинам в венчании и т. д.), так и не скрываемое уязвленное мужское самолюбие, если не прямая ревность. В конце июня очередная депутация доставила в коллегию губчека три протокола собраний сельских сходов с требованием освободить священника и пристрастно допросить граждан, возведших на него напраслину.
В это время прот. Митрофан Бучнев находился в Воронежской губернской реформатории (исправительно-трудовой дом), отрицая предъявленные ему обвинения в антисоветской агитации и создании контрреволюционной группы. На вопрос об организаторе общины о. Митрофан отвечал: "Организатором являюсь я, но не моя инициатива. - Кто же организатор этой общины? - Свободная воля приходящих, желающих жить при мне". На вопросы о девушках из его общины он ответил, что они живут при церкви и исполняют функции певчих, сторожей и просфорен. На вопрос же о политических убеждениях о. Митрофан дал достойный ответ: "Без пристрастий согласно долгу призвания". Вывод обвинения был противоречив - с одной стороны, утверждалось, что показания свидетелей характеризуют прот. Митрофана Бучнева как "ярого контрреволюционера", с другой - отмечалось, что значительное число людей, подписавших протоколы собраний ("общественный приговор") опровергают это.
В итоге дело было направлено в Воронежский губернский революционный трибунал, который счел обвинение доказанным. Однако приговор был на удивление мягким - заключение в концлагерь сроком на пять лет условно. Вероятно, решающую роль в этом сыграло народное заступничество. В условиях гражданской войны не достаточно еще окрепшая советская власть явно не рискнула идти на новую конфронтацию с населением целой волости, уже несколько раз открыто встававшим на защиту своего священника.
В 1922 году он вместе с семьей и взятыми на воспитание девушками-сиротами (Агриппиной Петровной Пономаревой, Пелагеей Ивановной Хорошиловой и Прасковьей Абашкиной) переехал на жительство в Воронеж. Здесь он поселился у пожилых сестер Прасковьи и Агриппины Павленковых по адресу ул. Бедноты, д. 61. Оставшись без прихода, прот. Митрофан продолжал служить молебны и активно боролся против обновленчества, так что в чекистских сводках за ним закрепилось прозвище "тихоновец". Переехавшие вслед за ним в Воронеж три десятка девушек из его общины разделяли отношение о. Митрофана к обновленцам. В отчетах обновленческих епископов постоянно отмечалось, что "тихоновским священникам активно помогают чернички… постоянно разоблачая обновленчество перед народом". Протоиерей Митрофан принял самое живое участие в судьбе приехавших в город девушек - часть из них удалось распределить по хуторам и городским семействам, устроив в качестве прислуги, оставшиеся исполняли роль певчих при молениях.
В Воронеже о. Митрофан познакомился с местными блаженными - Максимом Павловичем (Бессарабовым) и Феоктистой Михайловной (Шульгиной), которых он высоко почитал. Сохранился ряд воспоминаний современников о взаимоотношениях прот. Митрофана Бучнева с блаженными, тесно связанными с его общиной. Так, Н. Д. Морозова пишет о глубоком почитании священником Феоктисты Михайловны, о чем свидетельствует следующая ситуация, свидетелями которой стали многие члены общины:
В свою очередь одна из членов общины - Агния Яковлевна Лихоносова вспоминала:
Помимо черничек к о. Митрофану в Воронеж потянулись и другие глубоко верующие люди, искавшие в нем нравственную опору в непростые времена. Журнал "Безбожник" так напишет впоследствии о составе общины прот. Митрофана:
В этих пренебрежительных строчках верно только одно - в общину действительно входили представители воронежской интеллигенции (врачи, учителя, агрономы, художники), наряду с простыми людьми и так называемыми «бывшими людьми» (помещиками и дворянами).
Прот. Митрофан служил протоиереем в Ильинской церкви г. Воронежа [6].
21 октября 1929 года он был вновь арестован по обвинению в организации кружка "явных монархистов с целью создать группу для противодействия мероприятиям советской власти", состоявшую из "монашек, черничек, кликуш и всякого рода бывших людей". Вместе с ним были арестованы еще пять человек из его общины - С.М. Веретенников, В.А. Бадина, А.П. Пономарева, П.А. Фомин, П.П. Чурилов. Все они обвинялись в антисоветской агитации и распространении провокационных слухов - члены общины якобы ходили по деревням и говорили, что "советская власть осквернила землю, поэтому в Девичьем монастыре из ног Спасителя (икона) появилась кровь; это предсказание скорой войны". В обвинении также говорилось о том, что:
Проведение священником религиозных обрядов, его способность к врачеванию и определенный дар прорицания, отмечавшиеся современниками, стали поводом для предъявления ему еще и обвинения в шарлатанстве. Многочисленные свидетельства о бескорыстии о. Митрофана не помешали обвинить его также в незаконных поборах (имелись в виду добровольные взносы прихожан), кроме того были и грязные обвинения в аморальности его отношений с прихожанками. Дело так называемой антисоветской религиозной группы М.Ф. Бучнева было передано в областной суд для придания ему показательного характера. Суд проходил в бывшем народном доме им. царевича Алексея, переименованном после революции в клуб им. Коминтерна, при большом стечении народа, с освещением в местной и центральной печати.
Анна Анисимова, впоследствии схимонахиня Иоанна, вспоминала:
Судебный процесс продолжался с 27 января по 3 февраля 1930 года. 3 февраля М.Ф. Бучнев и С.М. Веретенников были приговорены к пяти годам концлагерей с конфискацией имущества священника на 500 руб. А.П. Пономареву и В.А. Бадину приговорили к трем годам концлагерей; носильщика железнодорожного вокзала П.А. Фомина - к трем месяцам принудительных работ; бывшего помещика, счетовода П.П. Чурилова оправдали.
Из обвинительного заключения:
По свидетельству А. В. Анисифоровой, на вопрос членов общины, на кого же он их оставляет, о. Митрофан ответил: «На Феоктисту Михайловну и Максима Павловича». Феоктиста Михайловна будет опекать общину вплоть до своей смерти в 1940 году. М.П. Бессарабов будет арестован в 1937 году по обвинению в участии в контрреволюционной группе, антисоветской агитации и террористических намерениях против руководителей ВКП(б) и приговорен к расстрелу.
По пути в концлагерь за несколько дней до своей кончины о. Митрофан написал своим духовным чадам последнее письмо, которое сохранилось в архиве его внуков:
Скончался 4 апреля 1930 года. Погребён на берегу Ангары.
Обстоятельства его смерти стали известны от отбывшего лагерный срок осужденного, привезшего его родственникам личные вещи священника - очки и лапти. Когда тот заболел на пути следования в лагерь, протоиерей отдал ему свою теплую одежду, сам же простудился, получил воспаление легких и умер.
Супруга священника Елизавета Георгиевна скончалась в 1956 году, погребена на Коминтерновском кладбище г. Воронежа.
Литература
- Алленова В. А. Материалы ГАВО как источник по истории гонений на духовенство в 1920-е гг. // Воронежский вестник архивиста. Вып. 10. Воронеж, 2012, с. 31-43:
Использованные материалы
- Алленова В.А., "Воронежская община протоиерея Митрофана Бучнева" // Альманах СФИ, Выпуск. № 27, М., 2018, с. 80-104:
[1] "Выпускники Воронежской духовной семинарии 1897 года", генеалогический сайт Бовкало А.А., http://petergen.com/bovkalo/duhov/voronezsem.html
[2] Есть неподтвержденная информация, что отец Елизаветы Георгиевны принял сан и был в кон. XIX в. священником при Воронежском училище для слепых. См. Жизнеописание блаженной Феоктисты Воронежской // Труды преподавателей и выпускников Воронежской православной духовной семинарии. Выпуск 6. - Воронеж, 2012, с. 363 (сноска 55): https://vpds.ru/upload/medialibrary/92b/92ba880e722c39127335...pdf
[3] Отчет о педагогических и церковного пения курсах для учителей и учительниц церковных школ Воронежской Епархии, организованных в г. Воронеже летом 1900 года // Воронежские ЕВ. 1901. № 2 (15 января), с. 68; № 3 (1 февраля), с. 104; Отчет о педагогических и церковного пения курсах для учителей и учительниц церковных школ Воронежской Епархии, организованных в г. Воронеже летом 1901 года // Воронежские ЕВ. 1902. № 4 (15 февраля), с. 161.
[4] Воронежские ЕВ. № 1902. № 18 (15 сентября), с. 340-341.
[5] Распоряжения епархиального начальства // Воронежские ЕВ. 1906. № 2 (15 января), с. 12.
[6] Журнал "Безбожник" 1930, № 6.