 |
| Священник Дмитрий Беневоленский (fond.ru) |
Память 14 ноября, в Соборах новомучеников и исповедников Церкви Русской и Тверских святых.
Родился 10 октября 1883 года в городе Вышнем Волочке Тверской губернии в семье священника Михаила Беневоленского.
Учился сначала в Тверской, а затем в Санкт-Петербургской духовной семинарии, которую окончил в 1909 году, после чего поступил на должность учителя при Николо-Столпенском монастыре Тверской губернии [1].
В 1911 году умер священник в селе Островно и приход остался без пастыря. Дмитрию Михайловичу было предложено принять сан священника. В том же году он обвенчался с дочерью Ивана Алексеевича Тихомандрицкого Анной, которой было шестнадцать лет. Ее отец был инженером-путейцем и занимался строительством приволжской железной дороги. Семья была благочестивая, один из сыновей, Михаил, стал священником, а две другие дочери не вышли замуж и посвятили свою жизнь воспитанию приемных детей и детей родственников.
21 ноября 1911 года Дмитрий Михайлович был рукоположен в сан священника к Дмитриевской церкви села Островно Вышневолоцкого уезда Тверской губернии. Став священником, о. Дмитрий все свои силы и время отдавал делу церковного служения. Понимая, какое значение имеет для храма хор, участвующий в большей части богослужения, имеющий, кроме прочего, миссионерское значение, он со тщанием подбирал певчих и организовал прекрасное церковное пение. Несмотря на то что приход не был богат, о. Дмитрий заказал отлить для храма новый колокол, отдав для этого свое столовое серебро.
В 1919 году был переведен в Троицкий храм села Паношина Удомельского уезда [2]. Сюда к нему приехал его отец, священник Михаил Беневоленский, который здесь и скончался и был похоронен в Удомле.
16 января 1929 года о. Димитрий и староста храма Александр Щеголев были арестованы.
Отец Дмитрий был обвинен в том, что совершил 28 октября 1928 года торжественное богослужение "с целью, - как было сказано в обвинении, - возбуждения суеверия в массах населения для извлечения таким путем материальных выгод" [3]. Старосту обвинили в том, что он помогал священнику устроить торжественное богослужение.
Исстари в этих местах сложилась традиция: в конце октября ходить по селам с иконой Николая Чудотворца, которую приносили монахи из Николо-Теребенского монастыря. В село Паношино крестный ход с иконой прибывал 28 октября. В этот день торжественно служился перед образом молебен, а затем с иконой и молебнами ходили по домам. В конце двадцатых годов власти стали закрывать последние монастыри, и хотя в октябре 1928 года монахи в Николо-Теребенском монастыре еще служили, но по округе стало известно, что в этот год они с иконой не пойдут, ожидая закрытия монастыря.
Прискорбно было для верующих нарушить древнюю традицию и отказаться от крестного хода. В Троицком храме хранилась чтимая икона Николая Чудотворца, которую передали сюда еще в 1925 году из закрытого тогда в Вышнем Волочке Казанского монастыря.
В октябре 1928 года состоялось заседание приходского церковного совета, на котором староста храма предложил сохранить традицию крестного хода и молебна перед иконой святителя Николая. Отец Дмитрий дал на это свое благословение и со своей стороны пожертвовал для иконы киот. Для большего удобства были сооружены носилки.
28 октября состоялся крестный ход с иконой Николая Чудотворца, причем все было совершено с такой торжественностью и благоговением, с таким религиозным подъемом, что не осталось и следов того тяжелого переживания, которое охватило было души благочестивых крестьян, когда они узнали, что крестного хода с иконой из монастыря не будет.
Случись это в иное время, все осталось бы без последствий, но власти как раз приняли решение об усилении гонений, и в середине января 1929 года в местной газете появилась статья, где говорилось, что священник в селе Паношино решил устроить крестный ход и не получил на это отпор местных властей, хотя вместо иконы Николая Чудотворца из Николо-Теребенского монастыря паношинские верующие принесли свою икону, с которой и ходили.
После появления статьи о. Дмитрий и староста были арестованы и заключены в Тверскую тюрьму. За девять лет служения в Паношине о. Дмитрия прихожане полюбили его и теперь стали ходатайствовать о его освобождении. Был собран сельский сход, который постановил:
23 января 1929 года следователь допросил священника. На вопросы о. Дмитрий ответил, что крестный ход был устроен для поддержания религиозного чувства, а также чтобы материально поддержать храм, но сам он от платы за выполнение треб отказался, и "служба проведена по всему селу бесплатно" [5].
Следователь, цитируя газетную заметку, спросил о. Дмитрия, кого он имеет в виду под волками. Священник ответил: "В проповеди своей, произнесенной 26 ноября 1928 года в церкви села Верескунова, я действительно говорил: "не попадайтесь, овцы, в волчьи зубы" и разъяснял, что волки - это сектанты, которые ходят по селениям днем и ночью, вербуя крестьян в свою общину" [6].
Спросили на допросе и старосту Александра Васильевича Щеголева, о чем проповедовал священник в храме. Он ответил: "В проповедях Беневоленский говорил о борьбе с пьянством, хулиганством и сектантством, другого в проповедях ничего не говорил" [7].
29 января дело было передано в суд Вышневолоцкого уезда, и 16 апреля состоялось заседание. Секретарь суда записал:
Выступивший в конце судебного заседания адвокат сказал:
"Прения окончены, и подсудимым предоставлено последнее слово, в котором они... виновность свою отрицают" [9].
Суд, однако, счел обвиняемых виновными и приговорил священника к штрафу в размере ста рублей, а старосту к шести месяцам заключения. В начале мая 1929 года о. Дмитрий и Александр Щеголев подали кассационную жалобу, где подробно обосновали свою невиновность, но приговор был оставлен в силе.
 |
| Священник Дмитрий с женой и сыновьями, июль 1929 года (fond.ru) |
4 января 1930 года правление колхоза в селе Паношино постановило начать кампанию по закрытию храмов в селе Паношино и Николо-Стан. На следующий день председательствующий на этом собрании член правления Вихров, проходя по селу, с насмешкой говорил женщинам, что 9 января будет снимать с паношинской церкви колокола. В тот же день он пошел к о. Дмитрию домой, чтобы узнать, будет ли тот препятствовать снятию колоколов и закрытию церкви.
- Как же это можно потерять авторитет среди верующих, - ответил священник. - Этот вопрос надо обсудить на церковном совете [10].
В сочельник, 6 января, руководство колхоза устроило расширенное заседание членов колхоза, на котором присутствовали, однако, не все колхозники, а кого власти сочли нужным позвать, чтобы провести желательное для себя решение. На собрании обсуждался вопрос о необходимости приобретения для колхоза трактора и изыскании для этого средств, которые можно было бы получить, по уверению правления колхоза, если снять с церкви колокола.
Однако весть о том, что безбожники намерены закрыть храм и уже приходили в день праздника Рождества Христова, облетела все деревни прихода, и поскольку Семен Вихров сказал, что они собираются закрыть храм 9 января, то к пяти часам вечера этого дня в село Паношино пришла толпа около двухсот человек, в основном женщины, которые стали требовать, чтобы было проведено общее собрание по вопросу закрытия храма. В дом Вихрова была послана делегация, которая потребовала от него, чтобы он пришел на собрание. Увидев, что собравшиеся не отступятся от своих требований, он вместе с ними пошел в село Удомля, где был расположен клуб и куда пришли представители местных властей.
Власти сделали попытку начать обсуждение, но с тем, чтобы непременно склонить верующих к согласию снять колокола и закрыть храм. Но как только ставился этот вопрос, собравшиеся заявляли решительно и непримиримо: "Не хотим обсуждать закрытие церкви и не дадим ее закрывать" [11].
На следующий день член правления колхоза Вихров и местный коммунист, в доме которого снимал комнату о. Дмитрий, написали в Удомельское ГПУ заявление. Они писали, что дом священника является центром для всех верующих района, что каждую ночь у него кто-нибудь ночует из верующих, каждый день он кого-нибудь принимает и угощает трапезой. Хозяин дома в письме заявлял, что как-то спросил священника о его дальнейших планах, намеревается ли он и дальше оставаться священником или примет новый порядок и снимет сан. На это о. Дмитрий ответил: "Я убежден в правоте своей веры и священнического сана никогда не сниму!" - "Значит, вам нужен старый царский строй, вы прямо за него, раз так". Он говорит "да". Я прошу вас данное мое заявление проверить и сделать надлежащий вывод: убрать его к "своим" [12].
Вскоре после этих событий, 5 февраля, о. Дмитрий был арестован. В тот же день был арестован староста храма Иван Ильич Колокольцев и священник села Новый Стан о. Павел Богоявленский [13]. Его обвинили в том, что он на собрании церковного совета посмел публично объявить, что сельсовет дал ему задание сдать излишки хлеба. Однако никаких излишков у него нет, и о. Павел просит помочь ему, ибо если он не сдаст хлеб, то будет отдан под суд. Кроме того, о. Павла обвинили в том, что он, узнав о намерении властей закрыть храм, объявил об этом во время богослужения верующим. Между тем безбожники устроили собрание в здании школы, чтобы принять решение о снятии колоколов и закрытии храма. На это собрание пришло более трехсот верующих. Увидев толпу, секретарь местной партийной ячейки бежал из школы черным ходом [10].
Иван Колокольцев обвинялся в том, что он противился закрытию храма и занимался антисоветской агитацией, которая заключалась в том, что он говорил: "Русский народ жив, вера еще есть, пусть посмотрят" [14].
В марте обвиняемые были допрошены. Никто из них не признал себя виновным. 25 апреля 1930 года Тройка ОГПУ приговорила священника Павла Богоявленского к трем годам ссылки в Северный край. Наказание было условным, и он был освобожден. Священник Дмитрий Беневоленский и Иван Колокольцев были сосланы на три года в Северный край [15].
В мае 1933 года закончился срок ссылки, о. Дмитрий вернулся домой и был определен святым архиепископом Фаддеем в храм села Синево-Дуброво Сонковского района. Но не долго ему пришлось здесь прослужить. Летом 1937 года поднялась снова волна гонений, и 12 ноября священник был арестован.
20 ноября о. Дмитрия вызвали к следователю для заполнения анкеты, а на следующий день - на допрос. Допрашивал начальник Сонковского районного отдела НКВД. Все следствие длилось всего один день. Были вызваны "дежурные свидетели" - председатель и счетовод колхоза имени Максима Горького, которые, лжесвидетельствуя, говорили, будто священник, "являясь враждебным, антисоветски настроенным, вокруг себя группировал классово-чуждые и тоже антисоветски настроенные элементы и вместе с ними занимался активной контрреволюционной деятельностью: распространял провокационные слухи о войне и падении советской власти, призывал колхозников отказаться от участия в выборах в Верховный Совет СССР, распространял контрреволюционные церковные листовки и систематически дискредитировал колхозный строй" [16].
Следователь зачитал вслух вопрос:
В этот же день помощник оперуполномоченного составил обвинительное заключение и отправил его на рассмотрение Тройки, которая 25 ноября вынесла постановление расстрелять священника.
Протоиерей Дмитрий Беневоленский был расстрелян 27 ноября 1937 года и погребен в братской могиле [18]. Место его погребения было скрыто властями и до сего дня остается неизвестным. Доныне сохраняется среди прихожан память о подвижническом служении священномученика.
Использованные материалы
- Игумен Дамаскин (Орловский) «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 3» Тверь. 2001. С. 346-355
[1] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 159.
[2] Тверские епархиальные ведомости. 1911. № 44. С. 614.
[3] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 76.
[4] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 38.
[5] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 68.
[6] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 69.
[7] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 87.
[8] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 87-88.
[9] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 92.
[10] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 165.
[11] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 25-26.
[12] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 12.
[13] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 140-141.
[14] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 166.
[15] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 5612-С. Л. 172.
[16] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 17250-С. Л. 19.
[17] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 17250-С. Л. 14.
[18] Архив УФСБ РФ по Тверской обл. Арх. № 17250-С. Л. 21.