 |
| Священник Петр Варламов, 1929 год |
Память 26 февраля, в Соборе Уфимских святых и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской
Родился в 1897 году в селе Дияшево Белебеевского уезда Уфимской губернии в бедной крестьянской семье. Отец умер, когда Петру было девять лет, и мать сама воспитывала трех сыновей и дочь, и он с детства узнал бедность и лишения.
Петр окончил сельскую школу, а в 1915 году окончил дополнительные курсы при двухклассной школе для подготовки псаломщиков и диаконов, располагавшейся в селе Подлубово Стерлитамакского уезда Уфимской губернии. По окончании курсов был назначен псаломщиком ко храму Казанской иконы Божией Матери в село Преображеновка Стерлитамакского уезда.
Во время обучения на курсах Петр Яковлевич познакомился с сельской учительницей Анной Ивановной Портновой (1895 г.р.), в 1915 году они обвенчались и переехали жить в Преображеновку, где поселились в доме, построенном для церковного клира сельским обществом; в те годы в этом селе это был единственный дом, крытый железом, почему и казался богатым. Анне Ивановне почти сразу же пришлось погрузиться в заботы по воспитанию родившихся детей. Кроме того, они у себя приютили брата Петра Яковлевича, Григория, и оставшуюся сиротой двоюродную сестру Анны Ивановны, Евдокию.
В 1918 году на территории Уфимской губернии развернулись боевые действия. Гражданская война, как и все гражданские войны, велась с большим ожесточением; некоторые села несколько раз переходили из рук в руки, и тогда победившая сторона выискивала тех, кто активно сотрудничал с противоборствующей стороной. Карательные расправы были скоры и почти бессудны. Петр Яковлевич многих тогда укрыл и спас от смерти.
Во время отступления белых вместе с ними ушел священник Казанской церкви Иоанн Канин, и богослужение в храме прекратилось. Прихожане обратились к Петру Яковлевичу за согласием на рукоположение его в сан священника. Ему было тогда всего двадцать два года, и, ссылаясь на свою молодость и неопытность, Петр Яковлевич стал отказываться от предложения. Анна Ивановна также была категорически против того, чтобы муж становился священником, так как быть священником в такое время становилось небезопасно не только для него самого, но и для всей семьи. Прихожане, однако, продолжали уговаривать, и он посчитал, в конце концов, невозможным отказаться, и в 1919 году был рукоположен во священника к Казанской церкви.
Отец Петр со всей ревностью и энергией молодого пастыря принялся за исполнение священнических обязанностей. Он неустанно проповедовал, часто служил, при этом ему приходилось на пропитание семьи зарабатывать крестьянским трудом. Он сеял хлеб, занимался огородничеством, семья держала скотину. Впоследствии свидетели обвинения так охарактеризовали священника:
В начале двадцатых годов местные комсомольцы из активистов подожгли дом священника, и вся семья оказалась без крова. Какое‐то время они жили на квартире, но затем крестьяне постановили выделить священнику пустующий дом, принадлежащий сельскому обществу. Дом не был приспособлен для жилья, и зимой в нем почти невозможно было находиться из‐за холода, но пришлось смириться и устраивать в нем свою жизнь. Сельсовет, однако, принял решение устроить в этом доме красный уголок, и семье священника пришлось уступить одну комнату. Отец Петр попросил разрешения читать посетителям красного уголка лекции по садоводству и пчеловодству, но власти, опасаясь его влияния как пастыря, отказали и стали настаивать, чтобы семья священника покинула дом.
Отец Петр обратился к жителям села, чтобы те общим решением выделили ему землю для строительства своего дома, и крестьяне постановили выделить священнику землю. Дом он купил, продав все свое имущество, в селе Отрадовка Стерлитамакского кантона [1] и перевез в село. Не успела семья поселиться в новом доме, как пришло известие, что волостной исполнительный комитет не утвердил решение сельского собрания, распорядившись: отвести эту землю под огород возле избы‐читальни.
В октябре 1927 года в канун наступления зимних холодов отец Петр после богослужения обратился к прихожанам со словом:
Народ откликнулся на призыв своего пастыря, и на собрание пришли даже глубокие старики и старухи, давно уже никуда не ходившие. Священник обратился к собравшимся со словом:
Большинство собравшихся подтвердили свое предыдущее решение – оставить за священником выделенную ему ранее землю. В 1927-1928 годах власти потребовали от священника, чтобы он выплатил в качестве налога 470 рублей. Денег у отца Петра не было, и он взял в долг необходимую сумму, которая впоследствии была отдана верующими. Однако за несвоевременную уплату налога от священника потребовали уплаты штрафа. Платить опять было нечем, и в качестве уплаты власти потребовали отдать корову. За коровой пришел председатель сельсовета. Священник, увидев, к чему клонится дело, сказал: "Берите". И ушел из дома, чтобы не видеть, как будут уводить кормилицу семьи. Анна Ивановна, однако, вступилась за корову и не дала председателю уводить ее со двора, и тот послал за священником, чтобы он оказал влияние на жену. Отец Петр вернулся домой и велел корову отдать. Для Анны Ивановны это было большим ударом, и с ней случился обморок.
В 1928-1929 годах от священника потребовали уплаты налогов уже в сумме 1000 рублей. Отец Петр снова обратился за помощью к пастве:
Крестьяне попытались собрать средства для уплаты налогов, отдавая их Анне Ивановне, но средств на выплату всех налогов не хватило.
9 марта 1929 года в Преображеновке состоялось общее собрание коммунистов, комсомольцев и актива бедноты, которое единогласно постановило храм закрыть. Отец Петр снова обратился за помощью к верующим, призывая их отстаивать храм:
Перед 1 мая среди жителей стал распространяться слух, что храм будут закрывать во время этого советского праздника. Отец Петр обратился к прихожанам, призвав их собраться к храму и не дать его закрыть. Он сказал: "Буду и я там, пусть что будет, то будет, арестуют – так арестуют, меня увезут, но народ не должен дать закрыть церковь".
1 мая перед храмом собралось около двухсот прихожан, они пробыли здесь до полудня, но никто из представителей власти не появился. Все чувствовали, что дело идет к аресту священника. Близкие из верующих и даже местные коммунисты, сочувствующие отцу Петру, советовали ему во избежание тяжелых последствий покинуть село, но на это он отвечал: "Меня не за что арестовывать. Я ни в чем не виновен, свое служение и прихожан не брошу".
Отца Петра стали вызывать в сельсовет на беседы и уговаривать отказаться от служения и сана, предлагая взамен земные блага. "Петр Яковлевич, – говорили ему, – ты ведь грамотный человек, мы тебе первую должность дадим, брось ты это". Однако отец Петр отказался, сказав: "У меня целое стадо овец, я их пастух и не могу их бросить".
В те дни супруга умоляла священника, чтобы он сжалился над нею и ради детей, которых уже было пятеро, причем старшей дочери было всего восемь лет, а младшей шесть месяцев, покинул опасное село и уехал на родину в Дияшево. Отец Петр молчал, но по всему было видно, что он начинал колебаться. В конце концов он распорядился нанять две подводы, и уже стали в них укладывать вещи, когда он отправился к жившим в селе монахиням – насельницам из находившегося рядом с Преображеновкой закрытого женского монастыря. Узнав, что отец Петр собирается уезжать, они спросили его: "А как же мы, батюшка?" Этот вопрос решил все. Вернувшись домой, отец Петр твердо сказал супруге о своем бесповоротном решении: "Нюра, я не поеду!" Анна Ивановна умоляла его, валялась в ногах, уговаривала, но священник остался непреклонен.
26 мая 1929 года отец Петр был арестован и заключен в тюрьму в Стерлитамаке. Почти сразу же после ареста священника прихожане собрались в церковь, чтобы написать письмо в его защиту. Под письмом было собрано более двухсот подписей. Однако, когда верующие пришли в сельсовет, чтобы там заверили их подписи, председатель сельсовета отказался это сделать, и один из инициаторов сбора подписей был арестован. Было составлено новое обращение, под которым поставили свои подписи 150 человек. Секретарь партийной ячейки в селе отобрал это заявление и отослал в ОГПУ в качестве материала для обвинения жены священника в подстрекательстве крестьян к бунту.
9 июля 1929 года следствие было закончено. 2 августа Анна Ивановна обратилась в ОГПУ с просьбой освободить мужа.
В конце августа Анна Ивановна обратилась с просьбой к односельчанам, чтобы они похлопотали за священника. 1 сентября 1929 года в селе собралось общее собрание крестьян, на котором было рассмотрено заявление жены священника. Выступавшие на собрании крестьяне говорили:
Собрание постановило все сказанное о священнике единогласно подтвердить и одобрить. Под протоколом собрания, где была дана письменная характеристика священнику, подписалось около пятидесяти человек.
Дело по обвинению священника в контрреволюционной деятельности рассматривалось в судебном заседании в Стерлитамаке 15-17 января 1930 года. Защита предложила суду дополнительно опросить тридцать пять свидетелей, из которых, в конце концов, было опрошено шесть. Отец Петр на суде опроверг все обвинения лжесвидетелей и следствия.
Помощник прокурора, видя, что дело выходит бездоказательным, потребовал отправить его вновь в ОГПУ для доследования, на что адвокат выразил свой протест:
Суд проигнорировал заявление защиты, и дело было переслано на новое расследование в ОГПУ. Анна Ивановна добилась встречи с судьей, который ей сказал прямо: "Если мы вашего отпустим, то надо партийных людей засадить, потому что они ложь написали. Мы же не можем этого сделать – священника освободить, а партийных людей засадить".
Вскоре всех арестованных стали отправлять из Стерлитамака в Уфу. Родственники заключенных, узнав об этом, собрались к воротам тюрьмы. Заключенных выводили и строили в колонну по восемь человек. Отец Петр, увидев пришедших повидаться с ним жену и дочь, благословил их и осенил себя крестным знамением. В Уфу их гнали пешком. В первый день колонна заключенных прошла около пятнадцати километров и остановилась в селе Подлесном. Анна Ивановна пыталась добиться разрешения конвоя священнику ехать на подводе, поскольку он в тюрьме стал болеть, пыталась вручить ему передачу, но ее не пропускали к отцу Петру. И все же ей удалось с ним встретиться; он отдал ей пуховый шарф, бывший при нем: "пригодится ведь дочкам".
5 марта 1930 года следствие было закончено и составлено новое обвинительное заключение, в котором священник обвинялся в том, что,
В обвинительном заключении следователь ОГПУ написал, что священник не признал себя виновным в контрреволюционной деятельности и все обвинения категорически отвергает, утверждая, что они построены на ложных доносах на почве вражды и личных счетов. 9 марта тройка при ГПУ Башкирской АССР приговорила отца Петра к расстрелу.
Расстрелян 11 марта 1930 года в городе Уфе и погребен на Сергиевском кладбище в безвестной могиле.
В бумагах Анны Ивановны после ее кончины была найдена написанная ее рукой молитва, которой она молилась ко Господу после ареста мужа: "Благодарю Тебя, Господи Боже, за все: за жизнь, за невзгоды, прожитые мною, за разлуку с любимым мужем (священником) моим, за муки и радость... за все Тебя, Боже, благодарю..."
Священник Петр Варламов был реабилитирован 22 августа и 21 ноября 1989 года прокуратурой Башкирской АССР по 1930 году репрессий.
Канонизирован решением Архиерейского Собора Русской Православной Церкви в августе 2000 года.
Использованные материалы
- «Жития новомучеников и исповедников Российских XX века. Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Февраль». Тверь. 2005. С. 418-428
- БД ПСТГУ "Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века"
[1] административно‐территориальная единица того времени