 |
| Священномученик Павел Фокин с семьей, 1914 год. Слева направо: отец Павел, его дочь Ольга, супруга Таисия Всеволодовна, сын Николай, дочь Лидия. На руках у матушки – дочь Зинаида |
Память 27 августа, в Соборе Екатеринбургских святых и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской
Родился в 1883 году в семье священнослужителя. Мать его была просфорницей. Кроме Павла в семье воспитывалось еще два сына, которые впоследствии стали священниками, и две дочери: Евгения и Вера.
Павел Иванович поступил в Пермскую духовную семинарию. Проучившись в течение двух лет, он вступил в брак с дочерью состоятельных мещан Таисией Всеволодовной, впоследствии у них родилось пятеро детей: сын Николай и дочери Лидия, Зинаида, Нина и Евгения.
Уволившись из семинарии, Павел Иванович был рукоположен в 1900 году в сан диакона и 12 лет служил в Пермской епархии.
В марте 1912 года он был переведён в Екатерининский собор, где стал служить на вакансии псаломщика. В декабре того же года был рукоположен в сан священника и был определён на служение в Сретенскую церковь села Мурзинского Верхотурского уезда.
К началу XX века в селе Мурзинском проживало около 500 человек, действовало земское училище, имелось несколько торговых лавок, шесть кузниц, мельница. Помимо земледелия местные крестьяне занимались также добычей самоцветных камней. Дело в том, что ещё в XVIII столетии несколько итальянцев, приглашённых в Россию для поиска ценных строительных материалов ради украшения новой столицы - Петербурга, открыли в окрестностях села Мурзинского месторождения полудрагоценных камней — топазов, бериллов, аметистов и других. С тех пор местные крестьяне стали заниматься добычей и огранкой камней, причем над огранкой трудились не только мужчины, но и женщины, и даже дети. Большинство самоцветов из окрестностей села Мурзинского поступало через перекупщиков в Санкт-Петербург, Москву, Пермь и другие крупные города России.
Эти особенности в занятиях не могли не наложить некоторого отпечатка на нравственный облик местных жителей. Так, например, самая добыча самоцветов обыкновенно производилась весной, то есть перед Великим постом или во время него. Удачная добыча, как правило, сопровождалась попойками. Это, несомненно, доставляло много беспокойства и забот духовенству села.
После прихода к власти большевиков под угрозой ареста и привлечения к суду Ревтрибунала духовенству Сретенской церкви была официально запрещена «всякая агитация», а с отца Павла взяли следующую подписку:
Приблизительно в то же время в селе Мурзинском по предложению Областного совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов была организована военная коллегия, членами которой стали «лица, пользующиеся незавидной репутацией», как писала позже газета «Уральская жизнь». Этим «лицам» были даны неограниченные полномочия. «Вся ваша жизнь в наших руках, что хотим, то и делаем», — говорили они односельчанам. Для наведения «порядка» военная коллегия время от времени стала вызывать в село карательные отряды. Вскоре после этого в селе Мурзинском, как и везде по Уралу, началась мобилизация в ряды Красной армии. Все мужское население села отказалось вступать в рабоче-крестьянскую Красную армию. Члены коллегии донесли об этом инциденте в город Нижний Тагил, откуда сразу же прибыл карательный отряд во главе с комиссаром Чугуновым. После взятия с населения контрибуции размером 10 тысяч рублей Чугунов приказал арестовать местного священника, отца Павла, а также семнадцать мужчин, подлежавших мобилизации. Все они были отправлены в Алапаевск. Здесь в ночь на 9 сентября 1918 года отец Павел был расстрелян большевиками.
Расстрелы в Алапаевске происходили близ железнодорожной станции — за несколько месяцев 1918 года там встретило смерть около трехсот человек. Очевидцы-железнодорожники рассказывали, что вначале красные расстреливали рядом со станцией, за семафором, а затем стали в теплушках вывозить свои жертвы на расстрел за город. Было в Алапаевске и еще одно место массовых убийств, также поблизости от станции. Это была песчаная местность, где с давних пор местные жители брали для своих нужд песок, отчего там образовались большие ямы с «подходами», в виде нор. Красноармейцы, чтобы не рыть могил, стали использовать эти норы: приводили арестованного или заложника к такой норе, пристреливали, а сами забирались наверх и прыгали, пока не обваливался верхний пласт земли. «Судя по рассказам очевидцев, — констатировала газета «Уральская жизнь», — в деле убийств и расстрелов каждый красноармеец имел свою собственную инициативу». В одном из этих мест около станции Алапаевск и был убит священник Павел Фокин.
После смерти отца Павла его матушка осталась одна с пятью малолетними детьми без всяких средств к существованию. После отступления красных в сентябре 1918 года в Екатеринбурге было проведено епархиальное собрание под председательством епископа Екатеринбургского и Ирбитского Григория. Постановлением этого собрания семьям священнослужителей, убитых большевиками, в том числе и семье отца Павла Фокина, стала оказываться материальная помощь. Было решено ежемесячно в течение трех лет производить денежные сборы с духовенства, устроить сбор средств по церквям, начать организацию чтений, лекций и концертов, посвященных памяти погибших иереев. Однако помощь семьям погибших священников стала невозможной уже летом 1919 года, с возвращением правления большевиков.
Священномученик Павел Иванович Фокин прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских от Екатеринбургской епархии 17 июля 2002 года.
Литература
- Жития святых Екатеринбургской епархии. – Екатеринбург: издательскпий отдел Екатеринбургской епархии, 2008.
- Известия екатеринбургской церкви. 1918. №16-18.
- Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1912. №13, 51.
Использованные материалы
- Священномученик Павел Фокин // Официальный сайт Нижнетагильско епархии