До конца V в. в христианской церкви допускалась как исповедь пред пресвитером, так и всенародная, в храме; но с начала VI в. единственной принятой формой исповеди, сопряженной с соблюдением молчания о всем при ней открытом, является тайная исповедь.
Западная католическая церковь, исходя из мнений Фомы Аквинского и целого ряда ученых богословов, устанавливает «печать молчания» — sigillum confessionis, безусловно воспрещая священникам говорить кому бы то ни было о том, в чем повинился кающийся на исповеди. 21-я статья 4-го Латеранского собора грозит за нарушение этого правила пожизненным заключением в монастыре «строжайшего» ордена. О такой же ответственности открывшего тайну исповеди говорит и булла папы Климента VIII 26 мая 1594.
В Восточной церкви таинство исповеди тоже соблюдалась строго. Номоканон при требнике 1662, воспрещая открывать тайну исповеди, грозит виновному тяжкой карой, указывая, что «сицевому надлежит ископати язык созади».
Безусловность таины исповеди была поколеблена, когда царствование Петра Великого было омрачено мятежами и ему пришлось войти в суд даже с собственным сыном. «Духовный Регламент», обложив в 9-м, 10-м и 13-м пунктах «прибавлений о правилах причта церковного» жестоким наказанием открытие таины исповеди, в 55-м, 11-м и 12-м пунктах установил его по отношению к тем, кто «вымыслив или притворно учинив, разгласят ложное чудо» и к умыслившим государственное преступление, если они, «объявляя намеряемое зло, покажут себя, что не раскаиваются, но ставят себе в истину и намерения своего не отлагая, не яко грех исповедуют».
Некоторое отступление от безусловной таины исповеди, за исключением этих случаев, может быть усмотрено в правиле о том, что перед хиротонией во священника духовник кандидата, исповедавшегося ему в тяжких (смертных) грехах, обязан доложить архиерею о недостойности кандидата быть иереем, хотя и без «имянного» перечисления этих грехов.
Слова, которыми, согласно требнику, должен сопровождаться приступ к исповеди в православной церкви, служат выражением тайны покаяния и обещанием сохранить ее. «Се Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое,— говорит духовник кающемуся,— не устрашися, ниже убойся, и да не скроеши что от мене, но не обинуяся рцы вся, да приимише оставление от Господа; аз же точию свидетель семь, да свидетельствую пред Ним вся, елико речеши ми».
Сообразно этому взгляду на исповедь в процессуальных законах главнейших государств содержатся или воспрещение спрашивать на суде священника о том, что ему вверено в качестве духовного отца, или же предоставление ему отказаться от дачи такого показания.
Попытки судебных практиков прямо отменить или косвенно обойти правила о недопросе священника относительно исповеди, в интересах успешности уголовного преследования, не могут вызывать сочувствия: они стремятся сделать таинственное общение человека с Богом орудием земного правосудия, освобождая его представителей от труда над раскрытием истины общепринятыми способами, без колебания в народе доверчивого отношения к выполнению одного из величайших религиозных таинств.